Русский

Тип и синтаксические свойства сочетания

ёб... ва́-шу мать

Устойчивое сочетание (фразеологизм). Используется в качестве междометия.

Произношение

МФА: [ˈjɵp ˈvaʂʊ ˈmatʲ]

...

Семантические свойства

Значение

обсц. восклицание удивления, раздражения, недовольства, злости и т. п. ◆ ❬…❭ В лесу нам встретился больной старик, вёз, очевидно, по наряду, дрова, он остановился возле нас, «Ёб... вашу мать!» —выругался и поехал дальше. «За что это ты нас?» ❬…❭ М. М. Пришвин, Дневники, 1921 г. [НКРЯ] ◆ ❬…❭ .. в этот момент как заорёт сухопарый: — Уберите Малевича из-под стекла, ёб... вашу мать! Борис Петрович остолбенел, разинув рот. А тот ловко вывернулся из достаточно-недостаточно нежного милицейского удержания и предпринял отчаянную попытку схватить руками картину стоимостью в миллион долларов. Сергей Носов, «Грачи улетели», 2005 г. [НКРЯ]

Синонимы

надо же!, вот тебе на!, вот тебе и на!, вот тебе; разг.: ёлки, ёлки зелёные, ёлки-иголки, ёлки-метёлки, ёлки-моталки, ёлки-палки, ёлочки-палочки, ёлка-палка, ёлки-палки, ёлки-палки, ёлки-палки, ёлки-палки, ёлкин корень, ёлкина вошь;
+

Антонимы

?

Гиперонимы

?

Гипонимы

?

Этимология

Восклицание, обращённое ко второму лицу множественного числа вы. Перифраз сочетания ёб... твою мать, которое происходит от выражения, связанного со славянским языческим культом Земли, где объект действия мать первоначально относился к Матери Земле|. Выражение поносит не только (или не столько) мать собеседника, к которому обращено ругательство, но прежде всего — родную мать самого бранящегося. По своему первоначальному смыслу матерная брань является не оскорблением, а скорее заклинанием, заклятием, проклятием и т. п. Смысл матерного выражения сводится к идее осквернения земли псом|, причём ответственность за это падает на голову собеседника.

Субъект действия явно не выражен. Личная форма глагола (ёб... …) с наибольшей вероятностью может быть опознана как форма перфекта, которая в данном контексте соотносится либо с 1-м, либо с 3-м лицом ед. числа (об этом со всей определённостью говорит форма притяжательного местоимения твою|). Подобная форма (1-го лица ед. числа настоящего времени) в своё время возможна была, кажется, и в русском языке, насколько об этом можно судить по записям иностранцев: так, Олеарий цитирует выражения butzfui mat или but(z)fui matir (Олеарий, 1656, с. 190, 191), butfui matir (Олеарий, 1647, с. 130), а также je butzfui mat (Олеарий, 1656, с. 191, 195) или ja butfui matir (Олеарий, 1647, с. 125).

Дошедшая до нас форма ругательства по свидетельству Герберштейна (см.: Исаченко, 1965) представляется усечённой, что в какой-то мере и обусловливает её многозначность. Говоря о русской матерной брани, Герберштейн отмечает, что русские ругаются на венгерский манер и приводит само ругательство в латинском переводе: «Blasphemiae eorum, Hungarorum more, communes sunt: Canis matrem tuam subagitet, etc» (Герберштейн, 1557, л. 43 об.), т. е.: «Общепринятые их ругательства наподобие венгерских: Чтоб пёс взял твою мать, и проч.»; ср. в немецкой версии сочинения Герберштейна: «… schelten gemaingclichen nahend wie Hungern, das dir die hund dein Muetier unrainigen» (Герберштейн, 1557a, л. G/4). Как указывает Исаченко, латинская форма конъюнктива (subagitet) имеет значение пожелания или побуждения, которое в исходном русском тексте могло быть выражено формой императива или инфинитива (Исаченко, 1965, с. 70).

Тезис о том, что именно пёс является возможным (а может быть и единственным) субъектом действия в матерном выражении, представляется бесспорным и находит яркое и вполне достоверное подтверждение в других славянских языках, прежде всего в древнейших документально зарегистрированных формах матерной брани, представленных в южно- и западнославянских текстах нач. XV в., а именно в болгаро-валашской грамоте 1432 г. (да мꙋ єбє пьс жєнѧ и матєрє мꙋ — Богдан, 1905, с. 43, № 23; Милетич, 1896, с. 51, № 12/302) и в польском судебном протоколе 1403 г. (cze pesz huchloscz, т. е. 'niech cię pies uchłości' — Брюкнер, 1908, с. 132). В обоих случаях пёс назван в качестве субъекта действия, и то обстоятельство, что показания древнейших источников согласуются со свидетельством Герберштейна, никак нельзя признать случайностью. Подобные же формы матерной брани широко представлены и в современных южнославянских и западнославянских языках, ср., например, болг. еба си куче майката, сербск. jeбo (= jeбao) тe пас или польск. jebał cię pies (такого рода форму цитирует и Исаченко, 1965, с. 70); такая же форма, наконец, зафиксирована и в белорусском, т. е. восточнославянском языке (еб...аў его пес — Сержпутовский, 1911, с. 56). Использованы сведения из статьи Б. А. Успенского| «Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии».

Перевод

Список переводов

Библиография

Б. А. Успенский. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии // Избранные труды. — М.: Гнозис, 1994. — Т. 2. Язык и культура. — С. 53–128. — ISBN 5-7333-0406-5. (Присутствуют ошибки в распознавании текста.)
Статья опубликована тж.: Б. А. Успенский. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии // Анти-мир русской культуры. Язык, фольклор, литература. Сборник статей / Сост. Н. Богомолов; Худож. Д. Шимилис. — М.: Ладомир, 1996. — С. 9–107. — 409 с. — ISBN 5-86218-110-5.