Добрый и злой следователь
До́брый и злой сле́дователь — фразеологизм, обозначающий совместный допрос, способ досудебного дознания (следственной работы с подозреваемым, психологического давления), широко применяемый в следственной практике и в целом аналогичный методу «кнута и пряника». Этот метод, до некоторой степени аналогичный методу поощрения и наказания в педагогике, совмещает и, одновременно, разделяет различные способы воздействия на подозреваемого в совершении преступления: негативного («злой» следователь) и позитивного («добрый»)[1]. Комбинирование эффекта кнута и пряника, с одной стороны, должно расшатать психологическую устойчивость допрашиваемого, а с другой стороны, подтолкнуть его к сотрудничеству со следствием и, в идеале, признанию в совершённом преступлении.
«Метод кнута и пряника» издавна широко использовался в политике, управлении, менеджменте, любых формах власти и на государственной службе[2], однако своё новое название «доброго и злого следователя» получил сравнительно недавно, под влиянием голливудских фильмов о полицейских, а также — культового сериала «Место встречи изменить нельзя». Начиная с конца 1980-х годов, благодаря политике гласности, открывшей массовому читателю многочисленные мемуары бывших подследственных советских времён, словосочетание «добрый и злой следователь» постепенно входит в язык и становится устойчивым фразеологическим оборотом, применяемым далеко не только к узкой области следственно-разыскной работы.
Профессиональное применение
Несмотря на то, что метод «доброго и злого следователя» широко использовался до революции, а также принял систематический характер в сталинские времена, под таким названием он не фигурировал ни в учебниках, ни в методических документах, ни в инструкциях, ни даже — в мемуарах бывших заключённых. К примеру, Евгения Гинзбург, рассказывая про допросы в НКВД (1937 год), очень точно описывает на своём примере методику двух следователей, «доброго и злого», однако, ни разу не произнеся этого словосочетания напрямую. И сама глава с рассказом о сцене двойного допроса называется более чем наглядно: «Кнут и пряник»[3]. Примерно таким же образом выглядел и допрос Даниила Хармса с его товарищами по группе ОБЭРИУтов в декабре 1931 года, где полковник Лазарь Вениаминович Коган, начальник секретно-политического отдела ленинградского ОГПУ выполнял ярко очерченную роль «доброго» и вежливого следователя, а его подчинённый Алексей Бузников — крайне грубого и злого. И только в книгах последнего времени эта методика ведения следствия получает своё точное наименование[4].
Из сталинских времён методика двойного допроса почти без изменений (разве что, несколько смягчившись в связи с общей гуманизацией жизни в стране) перекочевала в работу следственных органов сначала Советского Союза, а затем и — его правоприемника, Российской Федерации, сделавшись стандартной практикой для правоохранительных работников. В позднейшие времена (примерно с начала XXI века) из разговорной и литературной речи «добрый и злой следователь» проникают в учебники криминалистики и служебные инструкции для сотрудников следственных органов. К примеру, учебник для высших школ соответствующего профиля отмечает в отдельном параграфе, что «неплохой результат дает и широко освещённый в отечественной и зарубежной литературе метод, когда допрос осуществляет попеременно „злой“ и „добрый“ следователь, при этом допрашиваемый инстинктивно стремится к доброму и правдиво рассказывает ему все, что знает сам»[1]. При этом автор достаточно подробно описывает методику и попутно отмечает, что применение этого метода возможно в рамках особой тактической комбинации, состоящей из нескольких последовательных следственных действий — допросов или следственного действия — допроса и оперативно-разыскного мероприятия — опроса, когда расследование осуществляется следственной группой. При этом будущие следственные работники отдельно предупреждаются, что «злой» следователь, безусловно, должен действовать строго в рамках закона и не допускать противоправного оказания психического или физического воздействия на допрашиваемого[1].
Сходным образом высказывается и учебник полицейской психологии, выпущенный в 2016 году. В отдельном параграфе, посвящённом приёмам группового допроса (Глава II, Психология расследования преступлений), авторы кратко описывают методику, при которой «два следователя ведут допрос, между ними распределяются роли. Один активно, в наступательном стиле задает вопросы, используя малейшую возможность для изобличения допрашиваемого во лжи (в качестве „злого“ следователя). Второй говорит примирительно, как только обостряется очередной конфликт между его коллегой и допрашиваемым, демонстрирует желание его понять, выступая, условно говоря, в роли „доброго“ следователя».[5] Между тем, полицейские психологи предупреждают, что подобным сильнодействующим средством психологического давления следует пользоваться весьма осторожно, во избежание самооговора, а в ряде случаев сведения, полученные при помощи метода «доброго и злого следователя» нуждаются в дополнительной проверке, например, при помощи дополнительной очной ставки[5].
В несколько более театральной форме описывает метод «доброго и злого следователя» Роберт Чалдини в книге «Психология влияния».
В начале «представления», которое устраивает Злой следователь, его партнер, Добрый следователь, сидит в стороне. Затем Добрый следователь начинает вмешиваться в разговор. Сначала он говорит только со Злым следователем, пытаясь утихомирить его усиливающийся гнев. «Успокойся, Фрэнк, успокойся». Но Злой следователь кричит: «Не успокаивай меня, ты ведь видишь — он лжет мне в лицо! Я ненавижу этих лживых ублюдков!»
Чуть позже Добрый следователь выступает в защиту подозреваемого. «Не суди его так строго, Фрэнк, он ведь ещё ребёнок». Это не такая уж большая поддержка, но по сравнению с тирадами Злого следователя слова Доброго следователя звучат для заключенного как музыка. Однако Злого следователя убедить не так-то просто. «Ребенок? Он не ребёнок. Он дерьмо. Он дерьмо, вот что он такое. И я скажу тебе кое-что ещё. Этому дебилу больше восемнадцати, так что я могу упрятать его так далеко за решетку, что без карманного фонаря его и не найдешь»[6].
В более общей форме автор настаивает на важности «убедительной» актёрской игры и естественного распределения ролей. Впрочем, в реальной жизни, когда речь идёт о работе следственных органов, распределение функций очевидным образом следует, исходя из характера и наклонностей каждого конкретного следователя[7].
В литературе и кино
Поскольку история активного применения фразеологического оборота насчитывает в русском языке всего три-четыре десятка лет, сфера его употребления не слишком разнообразна. Чаще всего «добрый и злой следователь» появляются в литературных произведениях криминальной тематики, так или иначе, связанных с работой следственных органов[8]. Гораздо реже словосочетание переносится в сферу управления, когда начальству требуется решить какой-то конфликт или оказать давление на подчинённых[9].
Впервые в широкий речевой обиход словосочетание шагнуло с экрана сериала «Место встречи изменить нельзя», сказанное устами главного героя:
(Жеглов:) Я желаю услышать рассказ про соучастника убийства — Фокса. Я желаю между вами соревнование устроить. Кто из вас больше и быстрее про кого расскажет. От этого на суде будет зависеть, кто из вас пойдёт соучастником, а кто организатором преступления. Понятно излагаю?
(Груздев:) Мне известен, по книжкам конечно, хорошо известен этот прием: один следователь грубый и злой, а другой добрый и вежливый. Подследственный, естественно, психологически тянется к следователю доброму…[10]
В политике
В последние годы фразеологизм о «добром и злом следователе», несмотря на его очевидную профессиональную узость, всё чаще употребляется по отношению к политике и политическим деятелям. Отчасти, это произошло вследствие радикально возросшего числа работников правоохранительных органов и силовых структур, перешедших в органы государственного управления. В этой связи более чем симптоматичным выглядит свидетельство Михаила Мейлаха, диссидентское дело которого поначалу вёл Виктор Черкесов, исполнявший роль «злого следователя»[11].
Мне кажется, нам удалось напугать украинскую сторону как раз вот несдержанной реакцией в неофициальных кругах. Собственно говоря, здесь сработала простейшая схема — как я себе это представляю, я могу ошибаться — злого и доброго следователя. На фоне очень резкой реакции средств массовой информации была очень сдержанная реакция официальных кругов"…[12]
— Сергей Михеев об освобождении танкера в порту Измаил
См. также
Примечания
- ↑ 1,0 1,1 1,2 Бертовский Л. В., Криминалистика : учебник для бакалавров. — М. : Проспект, 2018. — 960 с. — ISBN 978-5-9988-0671-1
- ↑ Власть. Политика. Государственная служба. Словарь. — М.: Луч. В. Ф. Халипов, Е. В. Халипова. 1996
- ↑ Е. С. Гинзбург. Ч. 1, гл. 14 «Кнут и пряник» / Крутой маршрут. — М.: Советский писатель, 1990 г.
- ↑ В. И. Шубинский. Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру. — М.: АСТ 2015.
- ↑ 5,0 5,1 Чернышева Е. В., Злоказов К.В. Полицейская психология : учеб. Пособие. — Екатеринбург, Урал. юрид. ин-т МВД России. 2016
- ↑ Р. Чалдини. Психология влияния. Убеждай, воздействуй, защищайся. — СПб.: Питер, 2010. — 336 с. — (Путь лидера. Легендарные бестселлеры)
- ↑ М. К. Кантор. Красный свет (роман). — М.: АСТ, 2013.
- ↑ Валерий Попов. «Очаровательное захолустье». — М.: Вагриус, 2002 г.
- ↑ Александра Маринина, «Шестёрки умирают первыми». — М.: ЭКСМО, 2000 г.
- ↑ Место встречи изменить нельзя, Сериал. 1 сезон, 4 серия. (СССР, 1979 г.) — текст фильма Архивная копия от 9 июля 2017 на Wayback Machine, реж. Станислав Говорухин.
- ↑ Морев Г., Мейлах М. Первым моим следователем был Виктор Черкесов. — М.: COLTA.RU, рубрика «Диссиденты», 18 февраля 2016 Архивная копия от 19 января 2021 на Wayback Machine.
- ↑ Раскольников В. Политэксперт Михеев рассказал о разностороннем воздействии на Киев после ареста танкера. — Политэксперт, 27.07.2019.
Литература
- Бертовский Л. В., Криминалистика : учебник для бакалавров. — М. : Проспект, 2018. — 960 с. — ISBN 978-5-9988-0671-1
- Чернышева Е. В., Злоказов К. В. Полицейская психология : учеб. Пособие. — Екатеринбург: Урал. юрид. ин-т МВД России, 2016.