Фонетика (от греч. φωνητικός = звуковой, голосовой) — отдел языкознания, занимающийся изучением звуковой стороны языка. Термин этот недостаточно точен и определенен. По своему этимологическому составу он должен бы означать учение о всяких звуках вообще, но в действительности под ним разумеют только учение о звуках человеческой речи. В этом последнем значении термин Ф. первоначально употреблялся для обозначения исторического учения о звуках языка, их соответствии звукам родственных языков, их исторических изменениях, взаимных соотношениях и т. д. Но по примеру немецких и английских ученых (Зиверса, во втором издании его «Grundzüge der Lautphysiologie» = «Grundzüge der Phonetik» Суита, в его «Handbook of phonetics» и др.) им стали обозначать и ту часть Ф. вообще, которая нередко называется физиологией звука или речи и занимается преимущественно изучением звуков языка с их акустической и физиологической стороны, рассматривая их как акустические результаты известных физиологических процессов, совершающихся в органах речи и голоса. Таким образом, в настоящее время данный термин можно встретить в заглавиях работ, имеющих совершенно различное содержание и преследующих различные цели. Оправдать подобную шаткость употребления можно лишь тем, что так называемая физиология звука, или акустико-физиологическая Ф., является необходимым фундаментом исторической и сравнительной Ф., без которого последняя неизбежно должна ограничиться чисто описательным отношением к своему предмету и отказаться от всяких попыток объяснения тех звуковых изменений или «переходов», которые происходят в человеческих языках. Другие термины, которыми обозначают отдел Ф., занимающийся изучением звуковой стороны языка в акустическом и физиологическом отношениях, также не лучше, а иногда и хуже термина Ф. Довольно часто встречающийся термин «Физиология звука» (= нем. Lautphysiologie) или «Физиология речи» (нем. Sprachphysiologie) слишком узок в первой своей части, так как не указывает на акустическую сторону исследования и необходимые анатомические сведения; во второй же своей части он слишком широк, заставляя думать, что дело идет о всяких звуках, даже и не человеческих, или об изучении речи вообще с физиологической стороны. Мало употребительный термин «антропофоника» (от греч. άνθρωπος = человек и φωνική — подразумевается τέχνη = наука, теория о звуках человека), пущенный в ход немецким ларингологом Меркелем, автором книги «Anatomie und Physiologie des menschlichen Stimm- und Sprachorgans (Anthropophonik)» (Лпц., 1856), в известных отношениях лучше термина «физиология звука» и потому принят некоторыми нашими учеными (проф. Бодуэном де Куртенэ, Крушевским, Богородицким, Александровым, Аппелем и др.), но не пользуется еще общим распространением (на Западе и совсем не в ходу). Он несколько точнее термина Ф., ибо указывает на человеческое происхождение изучаемых звуков, но также не определяет их ближе (звуки речи или вообще звуки, издаваемые человеком, но не употребляемые в языке); от термина «физиология звука» он выгодно отличается тем, что не определяет содержание науки слишком узко. Но в то же время, как и термин Ф., он слишком широк, так как под ним можно разуметь и физиологию человеческого пения, для лингвиста почти безразличную. С другой стороны, как и термин Ф., термин «антропофоника» одинаково применим и к Ф. исторической, и к Ф. акустико-физиологической; оба термина не определяют ближе предмета и метода изучения. Так как речь человека двояка по своей природе и является физиологическо-акустическим результатом известных психических процессов, то и Ф. может иметь двоякий характер: 1) она изучает звуки речи, как акустические результаты известных физиологических процессов, совершающихся в органах речи и голоса, и 2) исследует те моторно-акустические представления, которые вызывают только что названные физиологические процессы (дыхание, разные движения тех или других органов речи, управляемые работой разных мускулов и т. п.). В первом случае мы имеем Ф. акустико-физиологическую, или «антропофонику», достигшую уже значительного развития; во втором — так называемую «психофонетику», не выходящую еще пока из области научных pia desideria. Φ. акустико-физиологическая — или антропофоника — изучает общие постоянные условия человеческого организма, в результате которых является звуковая речь, и имеет дело с целым рядом органических привычек, позволяющих нашему произношению оставаться приблизительно одинаковым в течение известного промежутка времени. История языка, а также сравнение родственных языков, наречий и говоров между собой свидетельствуют, что вышеупомянутые привычки произношения не составляют чего-либо незыблемого и постоянного, но, напротив, подвержены более или менее значительным изменениям на протяжении известных, большей частью довольно продолжительных промежутков времени. Звуки — результаты привычек произношения — меняются в зависимости от постепенного изменения этих привычек, причины которого или лежат в общих условиях физической организации человека и в специальных особенностях устройства его органов речи (так наз. спонтанеические звуковые изменения; см.), или состоят в комбинации одних физиологических работ с другими, смежными во времени, в результате которой является приспособление их друг к другу (так называемые комбинаторные звуковые изменения; см.). Появление известных звуковых изменений в одних случаях (при наличности благоприятных условий) и отсутствие этих изменений в других (также в зависимости от известных условий) влечет за собой так называемые чередования звуков между собой в родственных этимологически формах (ср. рук-а // руч-енька, руч-ища: чередование к//ч и т. д.). Чередования эти могут быть различны в смысле большей или меньшей древности происхождения, т. е. принадлежности своей разным эпохам истории данного языка, а также и в смысле живости причинной связи между условиями, вызвавшими звуковое изменение, и результатами этого изменения (отношения корреляции и дивергенции, см.). Систематизацией подобных отношений, установлением так называемых звуковых переходов или изменений, различением чередований живых в смысле причинной связи от уже мертвых, словом — выяснением истории звуков языка занимается историческая Ф., которая может быть или строго-исторической и изображать последовательное изменение звукового строя языка на основании его исторических памятников, или сравнительной, при чем она прибегает к сравнению данного языка с различными его более или менее близкими родичами (языками родственного происхождения, диалектами и даже говорами самого языка). Только при помощи этого последнего средства является возможность исследовать древнейшие эпохи звукового строя, из которых мы не имеем исторических письменных памятников. Наконец, возможна и историко-сравнительная Ф., совмещающая в себе оба направления или метода исследования. Оба последних вида Ф. (историческая и сравнительная) являются обыкновенно почти исключительно описательными дисциплинами и только тогда получают возможность раскрыть ближайшие причины исторических звуковых процессов, когда обращаются за помощью к Ф. акустико-физиологической, или антропофонике. Таким образом, последняя отрасль науки имеет основное значение для исторической и сравнительной Ф., как это давно уже и поняли на Западе, где каждый языковед, занимающийся фонетическими исследованиями, обладает основательным знанием физиологии звука, или антропофоники. Эта последняя отрасль знания тесно соприкасается с естественными и точными науками и образует как бы промежуточное звено между естествознанием и языкознанием, входящим в круг наук психологическо-социальных. Необходимость акустического анализа звуков речи приводит к связи с физикой, а изучение устройства органов речи и голоса и их функций роднит антропофонику с анатомией и физиологией человеческого организма. Как и в естественных науках, основным принципом антропофоники является точное непосредственное наблюдение путем самонаблюдения или объективных экспериментальных методов (так называемая экспериментальная Ф.). Исходным пунктом изучения поэтому лучше всего может служить родной язык, и именно говор его, привычный с детства, вообще собственная обиходная, непринужденная, безыскусственная речь. Изощрив свою наблюдательность на таком всегда доступном наблюдению и изучению материале, антропофоник может перейти к изучению антропофонических явлений у других индивидуумов, говорящих его родным языком, другими говорами этого же языка или и совсем другими языками, даже не родственными. При этом наблюдатель может или пользоваться тем же субъективным методом наблюдения, которым он с большим удобством изучал собственное произношение, или прибегать к объективным, экспериментальным способам наблюдения. Рациональный путь изучения звуковой стороны речи был бы — от предложения к отдельным звукам речи, так как только первое имеет реальное существование, отдельные же звуки речи самостоятельного употребления не имеют, входя всегда в состав готовых слов, также существующих лишь в предложении, но не самостоятельно. Но из практических и педагогических соображений (для большего удобства и систематичности изложения) обыкновенно при изложении оснований антропофоники идут обратным путем, т. е. рассматривают сначала образование отдельных звуков, а затем уже их сочетания друг с другом [Единственную попытку указанного здесь рационального способа изложения дал известный немецкий фонетик Зиверс в своем кратком очерке Ф. в Паулевском «Grundriss der germanischen Philologie».]. Для отчетливого понимания антропофонических явлений необходимо знакомство с известными акустическими положениями: понятие о звуке, его видах — шумах и тонах, классификации тонов по силе, высоте и тембру, о причинах явления тембра, т. е. о составе сложных тонов, о явлениях резонанса и способах влиять на состав сложных тонов при помощи так наз. резонаторов, роль которых в органе речи человека играют полости рта и носа, соответствующие надставным трубам (см.) музыкальных духовых инструментов и т. д. Необходимость этих знаний для фонетика вызывается тем, что орган речи человека напоминает собой ближе всего музыкальный духовой инструмент и именно из класса язычковых (так называемые деревянные духовые инструменты — гобой, кларнет или язычковую трубу органа). Голосовые связки в гортани играют роль язычка (тростниковый вкладыш в гобое или кларнете); их колебания передаются воздушному столбу, заключенному в полостях гортани (выше голосовой щели), зева, рта и носа (последних двух вместе или порознь). Кроме акустических сведений, необходимо знакомство с анатомическим устройством органа речи, состоящего из трех частей: 1) легких, играющих роль мехов органа; 2) гортани с голосовыми связками, заменяющими язычок; 3) полостей рта и носа, имеющих значение надставной трубы, или естественного резонатора. Легкие дают воздушный тон, необходимый для произведения звука; гортань колебаниями голосовых связок, передающимися воздушному столбу, заключенному в надставной трубе, способствует образованию музыкальных тонов речи (правило) и лишь изредка образует шумы (исключение). Надставная труба (полости рта и носа) модифицирует своими резонансами музыкальные тоны, образующиеся в гортани, и сама (полость рта) примешивает к ним немузыкальные шумы, независимые от деятельности гортани. Деятельность гортани может быть наблюдаема при помощи ларингоскопа, а в последнее время и при помощи освещения рентгеновскими лучами. Убедиться в ее участии в произнесении того или другого звука (с примесью музыкального тона гортани, т. е. голоса) можно при помощи простого прикосновения пальцем, ощущающим ее вибрации, или зажав уши, причем при произнесении звука с участием голосового тона слышится резонанс в верхней части головы. Кроме этих довольно грубых и еще в значительной мере субъективных средств, современная экспериментальная Ф. употребляет и различные объективные экспериментальные способы наблюдения в виде известных пишущих приборов, воспринимающих и отмечающих на закопченном вращающемся цилиндре вибрации гортани. Кроме гортани, к составным частям органа речи принадлежат лежащие выше гортани надгортанный хрящ, или надгортанник = epiglottis, и еще выше лежащая подъязычная кость, служащая опорой для части мускулатуры языка, а также и для гортани, соединенной с ней рядом связок и тканей. Самой важной для лингвиста-фонетика частью органа речи является полость рта (полость зева или глотка и верхняя часть полости гортани над голосовой щелью не имеют существенного значения, составляя как бы продолжение надставной трубы, не подверженное во время речи никаким особым изменениям формы и объема). В полости рта имеются следующие части: челюсти верхняя (неподвижная) и нижняя (подвижная и своими движениями видоизменяющая форму и величину полости рта), верхние и нижние зубы и принадлежащие к тем и другим верхние и нижние альвеолы (луночки зубов), твердое и мягкое небо (последнее = небная занавеска), язык и губы. Подвижными органами, кроме нижней челюсти, являются губы, язык и небная занавеска. Первые совершают пассивные движения вместе с нижней челюстью (напр. при гласном а), или активные (щелеобразное растяжение с оттягиванием углов рта назад при гласных i, е, ы, и округление, т. е. кольцеобразное или овальное сужение отверстия рта, соединенное нередко с выпячиванием губ вперед, при так называемых губных гласных о, у, нем. ö, ü). Язык, состоящий из целого ряда мускулов, позволяющих ему совершать самые разнообразные движения (вперед и назад, вниз и вверх) и принимать различную форму (суживаться поперек, утолщаться вверх, удлиняться и укорачиваться, вытягиваться впереди и т. д.), является самым подвижным и наиболее деятельным органом речи. Небная занавеска способна двигаться: 1) вперед к задней спинке языка (при заднеязычном n, напр. в нем. singen) и 2) назад к задней стенке зева и более или менее вверх (при всех неносовых звуках). В первом случае она разобщает полость зева от полости рта, во втором — полость рта и зева от полости носа (при «чистых» гласных и неносовых согласных). При спокойном дыхании и произношении носовых гласных и согласных она висит свободно. Прочие составные части полости рта (за исключением язычка, принимающего участие в образовании язычкового или увулярного p) — например задняя и передняя небные дуги и миндалевидные железы — не имеют никакого значения для Ф. Полость носа, окруженная твердыми стенками и, следовательно, неспособная к самостоятельным изменениям своей формы и объема, играет всегда пассивную роль резонатора (при произнесении носовых звуков; см.). Только ознакомившись подробно с устройством органов речи, можно перейти к изучению их функций, каковы: 1) безразличное, или индифферентное, положение (состояние покоя при бездействии и спокойном вдыхании и выдыхании, характеризуемое непринужденностью положения всех составных частей органа речи, отсутствием всякого напряжения: голосовая щель широко раскрыта, пропуская без какого бы то ни было стеснения воздушный ток, идущий из легких; небная занавеска висит свободно, открывая воздуху доступ в полость носа; язык лежит также свободно, наполняя собой большую часть рта; челюсти слегка удалены друг от друга, губы слегка раздвинуты щелеобразно); 2) дыхание (респирация), необходимое для произведения звуков речи, имеет особый характер во время речи. Обычная ритмичность дыхательных движений сменяется во время речи неритмичностью, неправильностью: легкие делают сразу большой запас воздуха и выпускают его толчками, неравномерно, в зависимости от разного рода препятствий, образуемых органами речи для выходящего из легких воздушного тока. Из двух моментов дыхания — вдыхания (инспирации) и выдыхания (экспирации) главное значение имеет второй. Огромное большинство звуков человеческой речи (в индоевропейских языках почти все) образуется при помощи экспиративного воздушного тока; инспиративные звуки свойственны лишь некоторым экзотическим языкам (кафров, бушменов), а в индоевроп. языках встречаются лишь случайно (напр. при зевании, у детей во время плача) или, очень редко, как постоянные элементы речи (см. Щелкающие звуки). Для измерения разных степеней давления воздушного тока при произнесении тех или других звуков речи чешский физиолог 40-х гг. XIX в. Чермак придумал особый манометр, состоявший из изогнутой подковообразной трубки, наполненной жидкостью. Заставляя воздух, выходящий во время речи из легких, давить на жидкость в одном колене трубки (при помощи приделанного к этому колену каучукового рукава с мундштуком), принуждали жидкость в другом колене повышаться. Различные степени давления легко могли быть отмечены при помощи шкалы с делениями, приделанной к свободному колену трубки или нанесенной на самых его стенках. Современная экспериментальная Ф. пользуется для этих целей обыкновенным спирометром или, направляя всю воздушную волну речи (помощью мундштука и каучуковой трубки) в пишущий барабанчик Шово, переводит ее повышения и понижения в совершенно определенные кривые, вычерченные на закопченном, вращающемся автоматически цилиндре и легко поддающиеся сравнению и точному измерению. Но одного выдыхаемого из легких воздушного тока еще мало для произведения звука. Для этого необходимы еще артикуляции органов речи, т. е. такие изменения их безразличного положения, которые влекут за собой образование звука или видоизменение его. В каждой артикуляции наблюдаются три момента: 1) когда орган начинает свою работу (экскурсия), 2) когда он пребывает в известном положении, необходимом для произведения данного звука (пауза), 3) когда он возвращается в состояние покоя (рекурсия). В речи обыкновенно рекурсия одного звука соприкасается с экскурсией другого, что и отражается на артикуляциях звуков, вызывая влияние их друг на друга. Первая область артикуляции, которую встречает на своем пути выходящий из легких воздух, — гортань. Деятельность гортани (точнее — голосовых связок) заключается в сужении голосовой щели от широкого отверстия, свободно, без всякой задержки пропускающего выдыхаемый из легких воздух, до полного затвора, прерывающего его истечение. Результаты этой деятельности: а) гортанные шумы, образуемые прохождением воздуха через более или менее суженную голосовую щель, и б) голосовой тон (см. Голос), в котором различаются грудной и головной регистры. Шепот (см.) является также результатом деятельности голосовых связок. Деятельность надставной трубы двоякая: звукообразующая и модифицирующая звук. В то время как гортань только образует звуки, надставная труба и образует звуки, и модифицирует уже готовые (образованные в гортани). При звукообразующей деятельности надставной трубы всегда имеется и модифицирующая, так как часть надставной трубы, лежащая впереди места образования звука, всегда действует как резонатор и так или иначе модифицирует звук (при губных согласных надставная труба лежит сзади места образования звука, и потому модифицирующее влияние ее мало заметно). Таким образом, физиологические факторы, результатом которых являются звуки речи, суть: 1) экспиративный воздушный ток; 2) звукообразующее препятствие (относительно которого необходимо различать: а) место его: гортань или надставная труба, порознь или одновременно; б) степень препятствия — полный затвор или только сужение; в) продолжительность препятствия или вообще артикуляции — долгие и краткие звуки); 3) резонирующее пространство надставной трубы, видоизменяющее результат действия вышеназванных факторов.
Деление и система звуков речи. Основания классификации звуков речи могут быть: 1) акустические (по акустическим или физическим качествам звуков); 2) генетические (по способу произведения звуков). Первая (акустическая) классификация отличается простотой в зависимости от простоты самого принципа деления (музыкальность или немузыкальность данного звука: тон или шум). На этом принципе основано деление звуков речи на соноры (см.) и шумные (см.), предложенное Зиверсом. Напротив, генетическая классификация является очень сложной и дробной ввиду сложности и деликатности самих органов речи и их способности к разного рода деятельности, вызывающих необходимость многих принципов деления. Генетическая классификация должна принимать во внимание: 1) участие легких в образовании звуков (вдыхание или выдыхание), на основании которого различаются звуки инспиративные (редки) и экспиративные; 2) участие тех или других полостей (гортани, носа и рта): а) звуки звонкие и глухие, б) носовые, в) ртовые, или неносовые, "чистые", и г) ртово-носовые; 3) форму надставной трубы: а) широкую, или безразличную (при гласном а), б) суженную в губах (при о, у), в) суженную между средней частью языка и нёба (при гласном и). Согласные также могут произноситься с такими формами надставной трубы. Так, к в слогах ка, ку, ки будет разное: в ка — безразличное, в ку — с губным резонансом или оттенком, в ки — с небным, или палатальным; 4) общий характер деятельности надставной трубы: а) полная свобода, отсутствие каких бы то ни было преград для прохождения воздушного тока и резонанс всей полости рта (гласные звуки); б) звукообразующее или звукомодифицирующее препятствие в известном ее месте, доходящее до полного затвора (согласные звуки); 5) активный или пассивный характер деятельности того или другого органа при согласных звуках. Так, при д, т передняя часть языка играет активную роль, а зубы, к которым она прижимается, — пассивную (отсюда термин переднеязычные зубные с обозначением активного органа на первом месте); нижняя губа при губных согласных работает активно, а верхняя (при б, п) и верхние зубы (при в, ф) — пассивно (отсюда термины: губно-губные и губно-зубные согласные); 6) место сближения активных органов с пассивными (передняя часть языка может касаться альвеол в передней их части, в середине, в задней их части: переднеязычные альвеолярные передние, средние, задние); 7) степень сужения или сближения органов речи: а) полный затвор (согласные смычные и взрывные), б) сужение (спиранты), в) вибрация при слабом соприкосновении органов (дрожащие, или вибранты); 8) форму органов (звуки дорсальные, корональные, или апикальные, церебральные, или какуминальные, боковые = Laterales, с одним или двумя боковыми отверстиями по сторонам языка между ним и зубами, как при разных видах л; переднеязычные спиранты, с продольным узким желобком, как при с, з, или с круглым углублением в передней части языка, как ш, ж); 9) однородность и сложность звуков (гласные простые и дифтонги, согласные простые и сложные, или слитные, как ч = т′ш′ и ц = тс); 10) длительность звуков (согласные мгновенные и длительные, гласные и согласные краткие и долгие). Наконец, если принимать во внимание роль звуков (гласных и согласных) при образовании слогов, то можно различать звуки слогообразующие, или сонанты, и неслогообразующие, или консонанты. Кроме только что приведенной общей классификации всех звуков речи, имеются и две частные: гласных и согласных звуков. Классификация гласных, впервые предпринятая немецкими фонетиками (первый — Hellwag, «Dissertatio inauguralis physiologo-medica de formatione loquelae», Тюбинген, 1781), долгое время не могла выбиться из колеи чисто внешнего схематизма, свойственного и треугольнику гласных Гелльвага и Брюкке, и трехконечному кресту Винтелера (см. его «Kerenzer Mundart in ihren Grundzügen dargestellt», 1876), и андреевскому кресту Техмера (см. его «Naturwissenschaftliche Analyse und Synthese der hörbaren Sprache» в журнале «Internationale Zeitschrift für allgemeine Sprachwissenschaft», 1884), в виде которых изображались системы гласных у перечисленных ученых. Недостаток немецких классификаций — отсутствие прочной и точной основы деления и непринятие во внимание разницы артикуляций, на которой только и можно построить точную классификацию звуков, — был устранен англичанами, Александром Мельвиллем Беллем и его учеником Суитом, а также их единомышленником, скандинавским фонетиком Стормом. Выработанная Беллем и усовершенствованная Суитом и Стормом классификация гласных является наилучшей из существующих, хотя и она не совсем свободна от недостатков (см. Гласные звуки). Классификация согласных звуков, так же как и английская классификация гласных, построена исключительно на различии артикуляций и выработана сравнительно рано (см. Согласные звуки). Подробности см., кроме уже цитированных статей, в статьях Интердентальные, Заднеязычные, Среднеязычные, Увулярное р, Гортанные, Твердые, Мягкие, Палатализация, Лабиализация, Стомаскопический метод. Кроме описания и классификации отдельных звуков речи, антропофоника рассматривает также и сочетания звуков друг с другом, преследуя при этом задачу — вывести из этого рассмотрения законы комбинаторных (см.) звуковых изменений. Ударение (см.) как явление, основанное на процессах физиологических, также подлежит рассмотрению антропофоники, стремящейся и здесь раскрыть причины тех изменений, которым оно подвержено в истории языка. Изучая, таким образом, явления произношения, антропофоника исследует постоянные, статические условия произведения человеческих звуков и потому представляет собой, так сказать, Ф. статическую, тогда как Ф. историческая и сравнительная имеет дело с результатами разных сил или факторов, видоизменяющих звуки речи во времени, и, таким образом, может быть названа Ф. динамической.
История и литература антропофоники. Первые зачатки антропофоники, не говоря об индийских грамматиках, находим уже у античных анатомов и натуралистов: Гиппократа, Аристотеля, Галена и др., дающих пока еще довольно грубые описания звуков человеческой речи. Их еще поверхностный и неточный анализ звуковой стороны своего родного языка дал основание неточной и непоследовательной античной классификации звуков речи, усвоенной и европейским языкознанием и до сих пор еще процветающей в современной школьной грамматике. Средние века ничего не сделали для развития данной отрасли знания. Только в XVI и XVII вв. начинаются самостоятельные попытки более точного изучения физиологических условий произношения с целью применения их к обучению глухонемых звуковой речи (испанский монах Pedro de Ponce, 1570, и другой испанец Bonnet, в XVII в.). В 1653 г. (в Оксфорде) является «Tractatus grammaticus de loquela» англичанина J. Wallis, a в 1692 г. — «Surdus loquens» Аммана, преследовавшие ту же практическую цель. В 1700 г. французский ученый Dodart вносит в Парижскую академию наук записку о способе образования голоса, а в 1741 г. является такой же мемуар Ferrein’a об опытах с вырезанной гортанью, которую ему удалось заставить издавать звуки. В 1780 г. наша Академия наук предлагает на конкурс задачу: определить природу и свойства гласных звуков а, е, о, и, i и построить такой прибор наподобие органа, который мог бы искусственным путем воспроизводить означенные гласные звуки. Победителем на конкурсе явился профессор Копенгагенского унив. и член нашей Академии наук Краценштейн, трактат которого был издан Академией в 1781 г. (на дат. языке; см. Краценштейн). В 1791 г. вышла замечательная для своего времени книга австрийского ученого и механика Кемпелена «Mechanismus der menschlichen Sprache», в которой между прочим описывалась устроенная им говорящая машина (усовершенствованная в XIX в. австрийским же механиком Фабером, см.). Книга эта до сих пор не утратила интереса. К началу и середине XIX в. относятся сочинения: Лисковиуса, «Theorie d. Stimme» (1814, переработанное изд. в 1846 г.); Уилькинса, «Theorie der Vocaltöne»; Хладни, «Ueber die Hervorbringung d. menschlichen Sprachlaute» («Gilberts Annalen», LXXVI, 1824); Пуркинье, «Badania w przedmiocie fizjologji mowy ludzkiej» («Kwartalnik naukowy», Краков, 1835 и 1836); Раппа, «Versuch einer Physiologie der Sprache» (1836—1841); К. Майера, «Vergleichende anatomische und physiologische Untersuchungen d. Stimm- u. Sprachorgane»; работы Биндзейля (одна из самых обстоятельных «физиологий звука» 30-х годов XIX в., свидетельствующая об огромной начитанности и эрудиции автора; изд. 2, Лпц., 1878 г., под заглавием «Abhandlungen zur allgemeinen vergleichenden Sprachlehre. I. Physiologie der Stimm- und Sprachlaute etc.»); Дондерса («Ueber die Natur der Vocale» в «Archiv für die holl. Beiträge zur Natur- und Heilkunde», 1858, I); Чермака, «Physiologische Untersuchungen mit Grarcia’s Kehlkopfspiegel» («Wiener Sitz.-Ber. math.-naturwissensch. Classe», XXIX, 1858) и длинный ряд других физиологических наблюдений и исследований этого ученого, введшего для наблюдений над деятельностью гортани ларингоскоп, изобретенный знаменитым учителем пения Мануэлем Гарсиа, но позабытый до тех пор, пока Чермак не обратил на него своего внимания. Первый свод из различных частных исследований и работ, получивший более широкое распространение среди лингвистов, дал известный венский физиолог Брюкке в своих «Grundzüge der Physiologie und Systematik der Sprachlaute» (1856, 2 изд., 1876). Работы Гелльвага, Кемпелена и Брюкке положили основание немецкой школе физиологии звука, к которой принадлежит и Меркель, автор обстоятельной «Anatomie und Physiologie des menschlichen Stimm- und Sprachorgans (Antropophonik)», 1856, и более сжатого руководства «Physiologie der menschlichen Sprache (Physiologische Laletik)», 1866. Первой работой, поставившей на научную почву учение о природе гласных звуков и давшей блестящее решение этого вопроса, которое в последующей истории науки может быть исправлено и дополнено лишь в частностях, была классическая книга Гельмгольца «Die Lehre von den Tonempfindungen» (1862). Одновременно с книгой Брюкке явилась работа Kudelka «Analyse der Laute der menschlichen Stimme vom physicalisch-physiologischen Standpunkte» (1856), а вместе с книгой Гельмгольца — попытка Дюбуа-Реймона на основании данных физиологии звука создать всеобщий алфавит, пригодный для изображения всевозможных языков («Kadmus oder allgemeine Alphabetik vom physikalischen, physiologischen und graphischen Standpunkt», 1862). За ней последовала книга Таузинга «Das natürliche Lautsystem der menschl. Sprache» (1863) и недурная компиляция Румпельта «Das natürliche System der Sprachlaute» (1869). Оригинальную и ценную характеристику одного из швейцарских народных говоров с физиологической точки зрения дал врач Винтелер в своей работе «Die Kerenzer Mundart in ihren Grundzügen dargestellt» (1876). В том же году вышло первое издание классической книги Зиверса «Grundzüge der Lautphysiologie» (2 изд. с другим, менее удачным, но вошедшим в употребление заглав. «Grundzüge der Phonetik»; 4-е изд., 1893; недавно вышло и 5-е). По самостоятельности содержания, систематичности и ясности изложения это — одно из лучших пособий, несмотря на то, что автор не физиолог, а лингвист. Книга Зиверса открывает собой ряд работ по антропофонике, принадлежащих уже не натуралистам и врачам, а языковедам, понявшим важность этой отрасли знания для исторической Ф. Лишь немногие руководства принадлежат медикам вроде Грюцнера, «Physiologie der Stimme und Sprache» (L. Hermann, «Handbuch der Physiologie», II, Лпц., 1879), не лишенной достоинств, но слабой в филологическом отношении. В том же роде небольшая книга Мейера «Unsere Sprachwerkzeuge und ihre Verwendung zur Bildung der Sprachlaute» (1880). «Phonetik» Техмера (1880), натуралиста по образованию, перешедшего к занятиям общим языкознанием, дает, между прочим, анатомический и акустический атлас (т. 2) и обнаруживает самостоятельное отношение автора ко многим вопросам антропофоники. Не лишена достоинств книга Траутмана «Die Sprachlaute im Allgemeinen und die Laute des Englischen, Französischen und Deutschen im Besondern» (Лпц., 1884—86). Около этого же времени является первое издание книжки Фитора (Vietor), «Elemente der Phonetik und Orthoepie des Deutschen, Englischen und Französischen» (Гейльбронн, 1884), третье издание которой («Elemente der Phonetik des Deutschen, Englischen und Französischen», Лпц., 1893), сильно расширенное и переделанное, превратилось в одно из лучших руководств по антропофонике. В одно время с последним руководством явилась книга Бремера «Deutsche Phonetik» («Sammlung der kurzen Grammatiken der deutschen Mundarten», 1893), снабженная хорошими рисунками и самостоятельная по многим взглядам и приемам. В 1896 г. вышла работа Klinghardt’a «Articulations- und Hörübungen. Praktisches Hilfsbuch der Phonetik für Studierende und Lehrer» (Köthen). Последние по времени работы немецких физиологов звука, начиная со 2-го издания книги Зиверса, обнаруживают влияние английской школы физиологии звука, выработавшей совершенно самостоятельные и оригинальные точки зрения (классификация гласных звуков). Основатели ее — Эллис («Essentials of Phonetics», Л., 1884; «On Early English Pronunciation with especial reference to Shakespeare and Chaucer», 5 тт., Л., 1869 и след., «On the Physical Constituents of Accent and Emphasis» в «Transactions of the Philolog. Society», Л., 1873—74 и др.) и Александр Мельвилль Белль, учитель красноречия и орфоэпии («Elocutionary Manual», 3 изд. Л., 1860; «The Principles of Speech and Vocal Physiology», Л., 1865; «Visible Speech», Л., 1867 — изложение остроумной и последовательной графической системы Белля для точного изображения звуков разных языков; «Sounds and their Relations», Л., 1882; «А popular Manual of Vocal Physiology and Visible Speech», Л., 1889). Главным представителем английской школы Ф. является уже настоящий ученый Н. Sweet, германист по специальности, ученик Белля и автор целого ряда выдающихся работ по антропофонике: «Handbook of Phonetics» (Оксфорд, 1877, давно уже величайшая библиогр. редкость); «On Danish Pronunciation» («Transactions» Лонд. филологическ. общ., 1873—74); «Sounds and Forms of Spoken Swedish» (там же, 1877—79); «On Russian Pronunciation» (там же, ряд новых и метких наблюдений); «Sound Notation» (там же, 1880—81, дальнейшее усовершенствование «Visible Speech» Белля); «The Elementary Sounds of English» (Л.,1881); «Elementarbuch des gesprochenen Englisch» (Оксф., 1885; превосходное руководство к английскому произношению, несмотря на малый объем); «А History of English Sounds» (Оксф., 1888); «A primer of spoken English» (англ. издание приведенного выше немецкого руководства к англ. произношению, Оксф., 1890); «А primer of Phonetics» (Оксф., 1890; заменило 2-е изд. разошедшегося «Handbook of Phonetics»). Кроме названных ученых, к английской школе принадлежат: R. J. Lloyd, автор выдающихся работ: «Some Researches into the nature of Vowel Sound» (Л., 1890), «Speech Sounds: Their Nature and Causation» («Phonet. Studien», III, 1890, IV, 1891, V, 1892), «Physical Nature of Vowel-Sounds» («Proceedings of the Liter. and Philosoph. Soc. of Liverpool», 1891, XLIV) и др., и Laura Soames, автор «An Introduction to Phonetics (English, French and German)» [Л., 1892] и др. мелких статей. Особенности учения этой школы и ее общее научное значение представлены в книге профессора английской филологии в Христиании И. Сторма, одного из самых выдающихся представителей скандинавской школы физиологии звука и знатоков антропофоники вообще, «Engelsk Filologi etc. I. Det levende Sprog» (Христиания, 1878; нем. перевод «Englische Philologie etc.», Гейльбронн, 2-е изд. 1892—96). Ему принадлежат также работы «Om Tonefaldet i de skand. Sprog» (Христиания, 1874); «Norsk Lydskrift med Omrids of Fonetiken: Norvegia» (I, Христиания, 1884) и др. Кроме него, к скандинавской школе принадлежат: Флодстрем («Om konsonantgeminationen och andra därmed i sammanhang staende frågor», в «Nord. Tidskr. for Filologi. Ny række», V, 1880—82; «Zur Lehre von den Consonanten» в Bezzenherger’s «Beiträge zur Kunde der indogermanisch. Sprachen», VIII, 1884); Грундтвиг («Det danske sprogs tonelag» в «Beretning om forhandl. på det I. nord. filologmøde 1876», Копенгаген, 1879); Лунделль («Det svenska landsmålsalfahetet. Nyare Bidrag till kännedom om de Svenska landsmål», I, 1878; «Etudes sur la prononciation russe» I, остановившееся на первой, библиографической части, в «Uppsala Universitets Årsskr.», 1891); Норен («Fryksdalsmålets ljudlära», Упсала, 1877 «Записки Упсальского университета»; «Dalbymålets ljud-ock böjningslara. Nyare Bidrag till känned. om de Svenska landsm.», I, 1878; «Fåromålets ljudlära», там же); Lyttkens и Wulff («Svenska språkets ljudlära och betekningslära, jämte en afhandling om aksent», Лунд, 1885); Jespersen (выдающийся датский фонетик, автор «Kortfattet dansk Lydloere» [вместе с Далерупом], Копенгаген, 1889; «Danias Lydskrift», в «Dania» 1890), I; обширной «Fonetik», Копенгаген, 1897—99, являющейся одним из лучших новейших руководств в данной области). Недавно зародившаяся французская школа вначале следовала эклектическому направлению. Такой характер имеют работы: De la Calle, «La glossologie, essai sur la science expérimentale du langage etc. I-re partie. La physiologie du langage» (П., 1881); Paul Passy, «Le Français Parlé etc.» (Гейльбронн, 1886, 2 изд. 1889); «Les sons du Français, leur formation, leur combinaison, leur représentation» (П., 1887, 4 изд. 1895); ряд статей в журнале Фитора «Phonetische Studien»; «Etude sur les changements phonétiques et leurs caracteres généraux» (П., 1890, вместе с Бейером); «Elementarbuch des gesprochenen Französisch» (1893) и др. Гораздо важнее другое направление французской школы, основанное доктором Розапелли, учеником знаменитого французского физиолога Марея, и в недавнее время получившее особую известность благодаря работам аббата Руссело под именем экспериментальной Ф. Сущность этого направления заключается в стремлении устранить прежний субъективный метод самонаблюдения и применить ряд пишущих приборов, автоматически записывающих движения органов речи, необходимые для произнесения звуков речи. Первым инициатором применения к Ф. этого так называемого графического метода, давно уже приобретшего полное гражданство в общей физиологии, был д-р Розапелли, автор нескольких выдающихся работ («Inscription des mouvements phonétiques» «Physiologie expérimentale. Travaux du laboratoire de M. Marey», II, 1876; «Analyse graphique de la consonne»; «Caracteres du vocaloïde», в «Mémoires de la société de linguistique de Paris», X, 1897). За ним последовал Руссело, ученик Гастона Париса, приведенный своими занятиями в области исторической грамматики французского языка к необходимости изучать народные говоры, а отсюда к занятиям Ф. Руссело частью усовершенствовал некоторые приборы Розапелли, частью придумал ряд новых инструментов и выпустил несколько в высшей степени интересных и оригинальных работ по французской Ф., прославивших его имя: «La méthode graphique appliquée à la recherche des transformations inconscientes du langage» («Revue des patois Gallo-Romans», 16, 1891); «Les modifications phonétiques du langage, étudiées dans le patois d’une famille de Cellefroum (Charente)», П., 1891—92; «Revue des patois Gallo-Romans», 1891, 1892, 1893; «Phonétique expérimentale» в «Bulletin de l’Institut catholique» (1894). Главный труд его, до сих пор еще не оконченный вполне, «Principes de Phonétique Expérimentale» (П., т. I, 1897, ч. II, 1901). Первая часть его содержит обозрение составных акустических элементов слова, обзор природных и искусственных средств наблюдения и экспериментации (описание разных приборов), физический анализ слова (тембр) и описание органов речи; вторая часть посвящена физиологическому анализу слова на основании данных, добытых помощью пишущих приборов. Общую (но уже несколько устарелую) характеристику экспериментального метода Руссело, которому с дальнейшим его усовершенствованием и развитием предстоит первенствующая роль среди других (субъективных) методов наблюдения, дает Кошвиц («Experimentalphonetische Studien. I. Die von Rousselot verwendeten Apparate und ihre Handhabung» в «Archiv für das Studium der neueren Sprachen und Literaturen herausgegeben von L. Herrig», LXXXVIII, 1892). Кроме своей научно-литературной деятельности, Руссело обнаруживает большую энергию в качестве директора экспериментально-фонетической лаборатории в парижском College de France, куда стекаются к нему ученики из всех стран света. В последнее время он успешно применяет свой метод и знания и при обучении глухонемых звуковой речи, а также для исправления разных недостатков произношения. У нас в России антропофоника еще едва только начинает приобретать права гражданства и до сих пор принуждена бороться с слепым недоверием и предубеждением не только в более широких общественных кругах, мало интересующихся наукой, но и среди филологов по призванию; между последними не трудно найти присяжных диалектологов, не только не имеющих элементарных познаний в этой области, но даже враждебно относящихся ко всякой попытке насадить у нас некоторое знакомство с тем, что на Западе составляет общее достояние каждого начинающего лингвиста. Первым русским фонетиком, никем в свое время и после не оцененным, был С. Баран, студент Военной медико-хирургической академии, не кончивший курса, ставший учителем русского языка и бедствовавший под концом жизни. Его статьи (в «Маяке» 1844 г.), вышедшие и отдельно под заглавием «Стихии человеческой речи. Физиологические исследования», представляются замечательным для своего времени явлением по ясности и точности изложения, по оригинальности взгляда и системы (впрочем, ошибочной) и по тонкому и отчетливому пониманию звуковой стороны русского языка. Общие очерки антропофоники дал профессор Бодуэн де Куртенэ в своих трудах «О древнепольском языке до XIV стол.» (Лпц., 1870); «Опыт фонетики резьянских говоров» (1875); «Отчеты о занятиях по языковедению в течение 1872 и 1873 гг.» (Казань, 1877); «Подробная программа лекций в 1876—77 уч. году» (Казань, 1878); «Подробная программа лекций в 1877—78 уч. году» (Казань, 1881); статья «Fonologja» в «Большой польской иллюстрирован. энциклопедии» (т. XXII, Варшава, 1899). Некоторые сведения по антропофонике (не самостоятельные, но почерпнутые у Зиверса и Румпельта) дает Грот во 2-м изд. своих «Филологических разысканий» (том II, СПб., 1876; I «Физиология звуков языка»; II «Анализ звуков русского языка» — 3 изд., СПб., 1897). С устройством органов речи знакомит публичная лекция проф. Ландцерта «Об органах голоса и речи» (СПб., 1879). Знакомство с научной Ф. обнаружил также бывший помощник попечителя Киевского учебного округа М. Тулов в своей книжке «Об элементарных звуках человеческой речи и русской азбуки» (Киев, 1874 и 1881). Почти единственными представителями антропофоники у нас в России являются ученики Бодуэна де Куртенэ: покойный Н. В. Крушевский, университетский курс которого «Антропофоника», читанный в 1879—80 гг., был издан после смерти автора проф. В. А. Богородицким («Очерки по языковедению. II. Антропофоника», Варшава, 1893); проф. В. А. Богородицкий («Курс грамматики русского языка. Ч. 1-я. Фонетика», 1887), который первый у нас начал заниматься экспериментальной Ф. (впервые в своей магистерской диссертации «Гласные без ударения в общерусском языке», 1883, потом в «Заметках по экспериментальной Ф.», вып. 1, Казань, 1896); проф. А. И. Александров («Субституты отдельных звуков и звуковых сочетаний нормальной русской речи в произношении индивидуума, у которого вследствие рака ампутирован язык», 1884); Н. С. Усов, ученик проф. Булича и аббата Руссело («Экспериментальная фонетика» в «Известиях Отд. русск. языка и словесности Имп. акад. наук», 1897, кн. 4; «Etudes expérimentales sur une prononciation russe. Note sur l’action du thorax dans la phonation» — вместе с А. Грегуаром в журнале «La Parole», 1899, № 11). Работы Усова заставляли ожидать, что из него выйдет хороший экспериментальный фонетик, но смерть молодого ученого разрушила эти надежды. Фонетическая лаборатория (с аппаратами Руссело) открыта у нас три года тому назад при Петербургском университете, по инициативе пишущего эти строки. Аналогичная частная лаборатория имеется у проф. Богородицкого в Казани. В других странах Европы нет самостоятельных школ и попадаются лишь отдельные выдающиеся работы. Так, у финнов заслуживают внимания акустические работы Пиппинга «Ueber die Theorie der Vokale» («Acta Societ. Scient. Fennicae», XX, № 11, 1895) и «Zur Lehre von den Vokalklängen. Neue Untersuchungen mit Hensen’s Sprachzeichner» («Zeitschrift für Biologie», 1895); у испанцев — Araujo («Recherches sur la phonétique espagnole», в «Phonet. Studien», 1890, 1891, 1893, 1894; «Estudios de Fonétika kastellana», Толедо, 1894); y венгров Jos. Balassa («Phonetik der ungarischen Sprache» в «Internat. Zeitschr. f. allgemeine Sprachwissenschaft», 1889, и «Kurze Darstellung des ungarischen Lautsystems» в «Phonet. Studien», 1893); у португальцев — Vianna («Essai de phonetique et de phonologie de la langue portugaise etc.» в «Romania», 1883, XII, и «Exposipuo da pronuncia normal portuguesa», Лиссабон 1892); у сербов — Ст. Новаковичь («Физиологиiа гласа и гласови српскога jesика», Белград, 1873). Указатели литературы предмета имеются в цитиров. руководствах Зиверса и отчасти Техмера и Фитора. Почти полный обзор литературы с 1876 по 1895 гг. дает H. Breymann, «Die Phonetische Literatur von 1876—95» (Лпц., 1897). С половины 70-х гг. замечается, главным образом в Германии, усиленное применение данных Ф. к преподаванию новых языков, в котором принимают участие и некоторые из упомянутых выше ученых (проф. Фитор, проф. Брейманн и др.). Это педагогическое движение, получившее название Reform-Bewegung или просто Reform, породило на Западе обильную литературу, перечень которой дает также H. Breymann: «Die neusprachliche Reform-Literatur von 1876—1893. Eine bibliographisch-kritische Uebersicht» (Лпц., 1895). Очерк истории Ф. в Австрии — Swoboda, «Zur Geschichte der Phonetik in Oesterreich» («Zeitschr. für das Realschulwesen», изд. Kolbe, 1890, XV); его же, «Zur Geschichte der Phonetik» («Phonetische Studien», 1891). Журналы, посвященные антропофонике: Фитора — «Phonetische Studien. Zeitschrift für wissenschaftliche und praktische Phonetik» (Марбург, т. I—VI, 1888—1893): превосходное, необходимое для каждого фонетика издание, дающее богатое собрание отдельных монографий, исследований, статей, заметок и т. д., но теперь почти прекратившееся (с т. VII выходит как «Beiblatt zu den Neueren Sprachen», Марбург, 1894 и сл.); «Le Maitre phonétique (The Phonetic Teacher). Organe de l’Association phonétique des professeurs de langues vivantes», под ред. Пасси (П., с 1886); «Zeitschrift für Orthographie, Orthoepie und Sprachphysiologie», hsg. von W. Vietor (I—V, Росток, 1880—85); «The Phonetic Educator» (с 1880 г.); «The Phonetik Journal» (с 1880 г.) и другие, большей частью недолговечные издания. Довольно много статей по Ф. явилось в «Internationale Zeitschrift für allgemeine Sprachwissenschaft», hsg. von F. Techmer (5 т., Лейпц.-Гейльбронн, 1883—90) и в «Revue des patois Gallo-Romans» Руссело. Кроме того, такие статьи встречаются и в общих лингвистических журналах (см. Языкознание). Сочинения, посвященные установлению основ исторической Ф.: Steinthal, «Assimilation und Attraction, psychologisch beleuchtet» («Zeitschr. f. Völkerpsychologie und Sprachwissenschaft» Лацаруса и Штейнталя, 1860, I); Curtius, «Bemerkungen über die Tragweite der Lautgesetze, insbesondere im Griechischen u. Lateinischen» ("Berichte über die Verhandl. der Königlich. Sächs. Gesellsch. d. Wissensch. zu Leipzig. Philol.-histor. Classes, 1870, I); Osthoff, «Das physiologische und psychologische Moment der sprachlichen Formenbildung» (1879); H. Paul, «Principien der Sprachgeschichte» (2 изд.. 1886, 3 изд., 1898; гл. III: Der Lautwandel); Бодуэн де Куртенэ, «Некоторые отделы сравнит. грамматики славянских языков» («Русский филологич. вестник», т. V, 1881); его же, «Próba teorji alternacyi fonetycznych. Cześć I. Ogólna» (Краков, 1894) = «Versuch einer Theorie phonetischer Alternationen» (Страсбург, 1895); его же, «О ogólnych przyczynach zmian językowych» («Prace filologiczne», III, Варшава, 1890); «Vermenschlichung der Sprache» (Гамбург, 1893 = «Sammlung gemeinverständlicher wissenschafl. Vorträge»); «O pewnym stałym kierunku zmian językowych w związku z antropologia» (отд. отт. из журнала «Kosmos», вып. IV—V, 1899, Львов); Н. В. Крушевский, введение к магистерской диссертации «К вопросу о гуне» (Варшава, 1880; немецкая расширенная переработка, «Ueber die Lautabwechslung», Казань, 1881); его же, «Очерк науки о языке» (Казань, 1883) = «Principien der Sprachentwickelung» («Internat. Zeitschr. für allgem. Sprachwiss.» I, III, Лпц., 1885, 1886, V, Гейльбронн, 1889, 1890); B. Delbrück, «Einleitung in das Sprachstudium» (3 изд., Лпц., 1893, гл. VI); Misteli, «Lautgesetz und Analogie» («Ztschr. f. Völkeprsychol. und Sprachwissensch.» Лацаруса и Штейнталя, XI, 1880); H. Schuchardt, «Ueber die Lautgesetze. Gegen die Junggrammatiker» (Б., 1885); Curtius, «Zur Kritik der neuesten Sprachforschung» (1885) и ответ Бругмана «Zum heutigen Stand der Sprachwissenschaft» (1885); статьи Бругмана, Иесперсена, Фр. Мюллера, Шухардта, Техмера, Вегенера, Уитни, Вундта о звуковом законе в «Internat. Zeitschr. f. allgem. Sprachwissenschaft» (I, III); v. der Gabelentz, «Die Sprachwissenschaft etc.» (Лпц., 1891, стр. 195—210); статья Meillet, «Les lois du langage. I, Les lois phonétiques» (в «Revue internationale de Sociologie», П., 1893); A. Ludwig, "Ueber den Begriff «Lautgesetz» («Sitzungsberichte der Kgl. Bömischen Gesellsch. d. Wissenschaften», 1894); E. W. Fay, «The Invariability of Phonetic Law» («American Philological Association Proceedings», т. 26, 1896); K. Bohnenberger, «Ueber den Lautwandel» («Beilage zur Allgem. Zeitung», 1897, № 66); A. Wallensköld, «Zur Klärung der Lautgesetze» («Festschrift für A. Tobler»); M. Breal, «Des lois phoniques» («Mémoires de la Société de Linguistique», т. X, 1897); Wundt, «Völkerpsychologie», т. I «Die Sprache. Erster Theil» (Лпц., 1900; гл. III, «Die Sprachlaute»; гл. IV «Der Lautwandel», стр. 244—490); его же, «Ueber den Begriff des Gesetzes, mit Rücksicht auf die Frage der Ausnahmslosigkeit der Lautgesetze», в «Philos. Studien» (III, стр. 196 сл.); Wechssler, «Giebt es Lautgesetze» (Галле, 1900) и др. Ср. Звуковые законы, Новограмматическая школа. Литературу по сравнительной Ф. — см. Языкознание.