Наполеон I — император французов, основатель династии Бонапартов (см.), одна из замечательнейших личностей во всемирной истории. Второй сын корсиканского дворянина Карло-Мариа Буонапарте, от брака его с Летицией Рамолино, Н. родился в Аяччио 15 августа 1769 г., вскоре после того, как Корсика перешла во владение французов (см.). Отец Н. стоял сначала на стороне Паоли (см.), отстаивавшего независимость родины, но после его поражения изъявил покорность французскому правительству и даже сделался фаворитом французского наместника, получил хорошее место и ездил в качестве депутата от корсиканского дворянства в Версаль (1778). Одним из результатов перехода Карла Бонапарта на сторону Франции было то, что его второй сын был принят (1779), на королевский счет, в бриеннскую военную школу. Здесь Н. пробыл около пяти лет и был переведен в парижскую военную школу, где и окончил курс в 1785 г. Проведши первые десять лет жизни на родине и едва зная французский язык, когда его увезли в Бриенн, он и в школе, и долгое время по окончании учения оставался корсиканским патриотом, враждебно относившимся к Франции и благоговевшим перед Паоли, как это явствует из его дневника и одного из его памфлетов («Lettre à M. Buttafuoco», 1790). В училище Н. был далеко не из первых; впоследствии компетентные люди замечали важные пробелы в его образовании; но способность к упорному труду и силу воли он обнаруживал и в школьные свои годы. 1 сентября 1785 г. Н. начал военную службу в чине артиллерийского поручика и жил сначала в Гренобле, потом в Валансе (в Дофинэ). Молодой офицер редко появлялся в обществе (между прочим — по крайней ограниченности средств) и с увлечением предавался чтению исторических и политических книг, бывших тогда в ходу (Руссо, Рейналь и др.). Он сам думал сначала прославиться на литературном поприще и предпринял историю Корсики, которую довел до Паоли и в рукописи послал к Рейналю. Осенью 1788 г. в своем дневнике он набросал план рассуждения о королевской власти, проникнутый революционным духом. И впоследствии Н. делал попытки писать, выбирая своими темами не одни злобы дня («Discours sur le bonheur», 1791). В это время его все еще тянуло на родину, и он посетил ее в первый раз в 1788 г.; второе его посещение относится уже к тому времени, когда во Франции началась революция, нашедшая отголосок и в Аяччио. С самого начала революции Н. сделался одним из ее сторонников. Осенью 1789 г. он принял деятельное участие в борьбе партий, происходившей в его родном городе, и первым подписался под протестом, который местные патриоты послали в учредительное собрание против действий корсиканских властей. В следующий свой приезд в Аяччио (1791—1792) он добился избрания в начальники батальона национальной гвардии, хотя для достижения этой цели ему пришлось действовать угрозами и насилием (конечно, вместе со своими единомышленниками). В Валансе Н. тоже примкнул к радикальной партии, был одно время секретарем клуба «друзей конституции» и составил от его имени адрес, который был послан в национальное собрание. К этому времени относится брошюра, в которой он защищал гражданское устройство духовенства (см.). 20 июня 1792 г. он случайно был в Париже и видел, как народ ворвался в Тюильри: если бы, сказал он тогда бывшему с ним товарищу, у меня была пушка, я уложил бы на месте сотни четыре этой «сволочи», а остальные бежали бы. Н. пришлось присутствовать и при восстании 10 августа, когда произошло крушении монархии, и он «с негодованием смотрел на то, как люди в партикулярном платье нападали на людей в мундирах». Вскоре после этого новое правительство произвело Н. в капитаны. Н. опять уезжает в Аяччио и проводит там около девяти месяцев, но на этот раз выступает уже против Паоли, как сторонника низверженной конституционной монархии, и даже посылает донос на него в Париж. Сочувствие Паоли к Англии, которая присоединилась к коалиции против Франции, довершает разрыв. Народное собрание в Аяччио объявляет фамилию Бонапартов изменниками отечеству (1793). Мать Н., с другими своими детьми, должна была спастись бегством; их дом был разграблен и сожжен. Сам Н., сделавший неудачную попытку овладеть, при помощи французских солдат и местных сторонников Франции, своим родным городом, тоже вскоре оставил Корсику. С этого времени личная его судьба связывается с событиями, происходившими во Франции. Приверженность к республике, обнаруженная им на Корсике, доставила ему благосклонность одного из комиссаров конвента. Во Францию Н. вернулся около того времени, когда в разных местах вспыхнули восстания против конвента. Н. участвовал в подавлении провансальского восстания, центром которого был Авиньон, и обратил на себя внимание господствующей партии брошюрой «Ужин в Бокере», заключавшей в себе апологию политики конвента и якобинцев, только что одержавших победу над жирондистами. Имя Н. сделалось известным самому конвенту. В конце августа 1793 г. возмутившийся против конвента Тулон (см.) передался англичанам, и когда начальник французской осадной артиллерии был ранен, комиссары (между ними — Робеспьер-младший) поручили ведение дела Н. Со своей задачей Н. справился отлично: Тулон в декабре был взят, за что победитель был произведен в бригадные генералы. В первой половине 1794 г. Н. находился в итальянской армии, действовавшей против австро-сардинского войска, и играл роль негласного советника при Робеспьере-младшем, а в июле ездил в Геную для переговоров с дожем, ввиду предполагавшегося вторжения французов в Пьемонт. У Н. в это уже время был готов план итальянской кампании, на который имелось согласие самого Робеспьера («диктатора»). Падение последнего отразилось неблагоприятно на судьбе Н. В августе 1794 г. у него отняли должность и чин, и даже заключили в крепость. Н. удалось, однако, доказать, что его сношения с падшим «тираном» имели чисто деловой характер: он был выпущен на свободу, и вскоре ему был возвращен его чин. Назначенный в армию, действовавшую в Вандее (см. Вандейские войны), он самовольно остался в Париже, выжидая событий, ввиду готовившейся попытки якобинцев снова захватить власть. Так называемое «первое прериаля» (см.) утвердило власть за умеренными, и Н. стал искать сближения с ними. Между ними он нашел новых покровителей, в том числе Барраса (или Барра, см.), бывшего свидетелем подвигов Н. при Тулоне. Покровительство это ему скоро пригодилось. Исключенный в сентябре 1795 г. из списков армии за ослушание (за неотъезд в вандейскую армию), Н. жил в Париже частным человеком и страшно бедствовал, когда произошло восстание буржуазии и роялистов, известное под названием 13 вандемьера (см.) Баррас, которому конвент поручил организацию защиты, взял себе в помощники генерала Бонапарта. Н. встретил нападавших артиллерийским огнем; предприятие мятежников окончилось неудачей, и через три недели под главную команду Н. были отданы парижские военные силы. Баррас, сделавшийся одним из членов директории (см.), предполагал назначить Н. военным министром, но не встретил сочувствия у других директоров. Баррас же явился посредником между молодым генералом и вдовой Жозефиной Богарне (см.), в которую Н. был страстно влюблен. Баррас, находившийся с нею в очень близких отношениях, уговорил ее выйти замуж за Н., устроив назначение его главнокомандующим итальянской армией. Старые генералы были недовольны таким назначением, но скоро должны были признать превосходство военного гения Н. Итальянский поход Н. в 1796—1797 гг. (см. Италия, а также Революционные войны) покрыл молодого полководца славой. Франция, победив Австрию и ее союзников, заключила выгодный мир в Кампоформио (см.). Уже в это время Н. совершенно самостоятельно распоряжался в Италии, не справляясь с желаниями директории. В Париже, при содействии Н., пославшего туда генерала Ожеро (см.), 4 сентября 1797 г. (18 фрюктидора V-го года) был произведен государственный переворот, и новая директория с особой снисходительностью относилась к победоносному генералу. В Италии окончательно сложилась правительственная система Н.: обособление армии в особую политическую силу, независимую от гражданского правительства республики, сближение с католическим духовенством, в целях влияния через него на народную массу, и введение в государственную жизнь завоеванных областей сильной исполнительной власти, с превращением представительных собраний в простую декорацию. В интимных разговорах Н. прямо говорил, что не верит в республику во Франции и что не для неё и служит. Из Италии Н. на короткое время заезжал в Раштат, в качестве уполномоченного Франции для переговоров с Германией. Зиму 1797—98 гг. он провел в Париже, при всяком удобном случае заявляя о своей верности революции, республике и конституции III года и провозглашая главными врагами Франции «религию, роялизм и феодализм». Во всех важных делах директория действовала по соглашению с Н., но вместе с тем не прочь была удалить его из Парижа. Она с радостью ухватилась за мысль Н. о необходимости нанести удар Англии, завоевав Египет, и снарядила туда экспедицию под начальством Н. (см. Египет). Получив летом 1799 г. известие, что дела французов в Италии (см. Суворовские походы) идут плохо и что в самой Франции господствует недовольство директорией, он тайно покинул Египет и 9 октября высадился во Фрежюсе, откуда прямо направился в Париж, приветствуемый народом на всем своем пути. В Париже все партии старались привлечь его на свою сторону, и он вел переговоры с представителями всех партий, но серьезно сблизился только с одним Сиейсом, который был тогда директором и, имея свой план новой конституции, искал человека, способного привести этот план в исполнение. Н. показался Сиейсу человеком наиболее для того подходящим, и результатом их сближения был государственный переворот 18 брюмера (см. Французская революция), 9 ноября Н. и Сиейс добились перенесения совета пятисот и совета старейших в Сен-Клу, а на другой день над представителями народа было совершено военное насилие, хотя все дело было разыграно на тему спасения свободы и республики. Конституция III года была отменена; для управления Францией, до введения новой конституции, равно как для выработки последней, были назначены временные консулы — Н., Сиейс и Роже-Дюко. В сущности, однако, единственным правителем республики сделался Н. Он принял деятельное участие в обсуждении конституционного плана Сиейса, имевшего буржуазно-олигархический характер. Переделки, произведенные в нем Н., превратили новую конституцию (конституция VIII года, см.) в республиканскую только по имени, но монархическую по той власти, какая была предоставлена ею первому консулу. Одновременно с принятием этой конституции народом Н. был провозглашен первым консулом на 10 лет. С самого начала своего консульства Н. занялся внутренней организацией Франции, проявив в этом деле замечательные способности и сумев окружить себя целым рядом опытных сотрудников. Уже в начале 1800 г. Франция получила новое административное и судебное устройство. В финансы были внесены больший порядок и другие улучшения. Закрытием списков эмигрантов (см.) и освобождением священников, сосланных после 18 фрюктидора, Н. открывал двери Франции перед приверженцами старины, лишь бы только они признавали бесповоротность совершившихся фактов. Стараясь упорядочить внутренние отношения и умиротворить страну, Н. вместе с тем всячески подавлял в ней все проявления общественной свободы. Особенно он не доверял якобинцам (см.), хотя между ними нередко находил орудия своего деспотизма (Фуше, министр полиции). Уже после 19 брюмера многие из них должны были отправиться в ссылку; на якобинцев же посыпались удары после устроенного в 1800 г. роялистами покушения на жизнь Н. (см. Нивоз). Периодическая пресса также сильно пострадала: в начале августа 1800 г. Н. уничтожил сразу 60 газет и оставил только 18, подчинив их суровому режиму. Легкие признаки самостоятельности, какие стали обнаруживаться в трибунате (см.), страшно раздражали Н., и уже в 1802 г. он начал вводить изменения в устройстве этого собрания, пока не уничтожил его совсем (1807). Мирная работа первого консула была прервана новым походом в Италию (весной 1800 г.). Люневильский мир (см.), заключенный в феврале 1801 г., положил начало господству Франции не только в Италии, но и в Германии, а год спустя был заключен и Амьенский мир (см.) с Англией. В этот же промежуток времени Н. заключил с папой конкордат (см.), которым определились отношения церкви к государству и положение духовенства во Франции. В виде награды за все эти деяния Н. добился признания за собой пожизненного консульства, с правом назначения себе преемника, ратификации договоров с иностранными державами и помилования преступников, причем в конституцию VIII года вводились и другие изменения (см. Конституции французские и Сенатус-консульт 16 термидора Х г.), еще более расширявшие власть первого консула за счет других учреждений (см. Сенат). Франция стала превращаться в настоящую монархию. Уже в начале 1800 г. Н. переселился во дворец Тюильри и окружил себя блестящим двором, при котором стали появляться многие возвратившиеся эмигранты. Упрочение положения Н. было крайне неприятно непримиримым роялистам, и они стали устраивать заговоры на жизнь первого консула. После одного такого заговора (см. Жорж Кадудаль), в котором участвовали принцы королевского дома Бурбонов, Н. решил «показать пример» на одном из них, герцоге Энгиенском (см.), арестовал его на чужой территории, привез в Париж и расстрелял, по приговору военного суда, во рву Венсенского замка (21 марта 1804 г.). Это юридическое убийство произвело сильное впечатление и оттолкнуло от Н. многих уже примирившихся роялистов. Казнь несчастного принца совпала по времени с возбуждением в законодательных учреждениях Франции вопроса о поднесении Н. императорского титула. В официальных речах по этому поводу не было недостатка в ссылках на революцию, свободу, равенство, которые требовалось обеспечить «наследственностью высшей магистратуры» республики. Одновременно была выработана новая конституция (см.), которая получила название органич. сенатус-консульта XII г. Тремя с половиной миллионами голосов Н. был признан императором французов. 2-го декабря 1804 г. сам папа (Пий VII) помазал на царство «народного избранника» в соборе парижской Богоматери. Пий VII хотел возложить корону на голову Н., но последний быстрым движением руки вырвал ее из рук папы и сам надел ее на себя. В марте 1805 г. Н. короновался и в Милане, после того как Италийская республика признала Н. своим королем. Со времени принятия Н. императорского титула он перестал даже стесняться формальными предписаниями конституции: с 1805 г. он без согласия законодательного корпуса назначает рекрутские наборы; в 1809 г. совсем не было сессии законодательного корпуса; в 1813 г. Н. собственной властью, отсрочив заседания законодательного корпуса, установил бюджет. Политический режим Н. был восстановлением абсолютизма, но с сохранением социальных приобретений революции. Последние были обеспечены Наполеоновым кодексом. С презрением относясь к «идеологии» XVIII в., Н. находил, что править хорошо можно только «в ботфортах и со шпорами». Его абсолютизм получил характер военного деспотизма. Своей административной реформой он ввел во Францию принципы крайней централизации и бюрократического управления (см. Префекты). Полиция получила при нем самые широкие полномочия. Из духовенства он готов был сделать «священную жандармерию», как выразился один из защитников конкордата. Наука и её преподавание, литература и театр, периодическая пресса — вся духовная жизнь нации должна была подчиниться самому неограниченному произволу. Эта система застращивала одних (шпионство, аресты, ссылки и т. п.), других развращала (громадные жалованья, денежные подарки, громкие титулы, орден Почетного легиона). И во время империи Н. продолжал свою организаторскую работу. В 1804 г. был окончен гражданский кодекс (см.), получивший в 1807 г. название Наполеонова. За ним в 1806—10 гг. последовали своды гражданского и уголовного судопроизводства, торгового права и уголовный кодекс. В 1806 г. новую организацию получило учебное ведомство (см. Университет). Протестантская церковь также получила при Н. новое устройство; предпринята была и реорганизация французского еврейства. Весьма многое из того, что сделано было Н. в эпоху консульства и империи, пережило во Франции (конечно, с большими или меньшими изменениями) разные сменявшиеся в ней правительства и существует еще в настоящее время.
С 1803 г. в истории Франции снова начался военный период, который окончился только с падением Н. (см. Наполеоновские войны). Императору очень часто и подолгу приходилось отлучаться из Парижа, но это не мешало ему самым тщательным образом следить за тем, что делалось во Франции, и посылать в Париж распоряжения, нередко касавшиеся не особенно важных дел. Идя от победы к победе, от завоевания к завоеванию, Н. все более и более утверждал в Европе господство Франции, особенно усилилось его значение после Тильзитского мира и эрфуртского свидания (см. Наполеоновские войны). Уже давно Н. думал о разводе с Жозефиной, от которой не имел детей, и предполагал вступить в новый брак. Императрица согласилась на развод лишь с величайшей неохотой (11 декабря 1809 г.); папа, бывший в ссоре с Н., не давал согласия на развод, и императору нужно было, разными правдами и неправдами, добиваться расторжения брака у парижского церковного суда. Сначала Н. думал жениться на одной из сестер русского императора, великой княгине Екатерине Павловне (см.), но сватовство это окончилось неудачей. Тогда Н. обратился за невестой к Австрии и 1 апреля 1810 г. вступил в брак с дочерью австрийского императора, Марией-Луизой (см.). Во время их бракосочетания пять королев поддерживали шлейф новой французской императрицы. В следующем году у Н. родился сын, которому он дал титул «короля римского». В эпоху наибольшего своего могущества главные затруднения Н. встречал со стороны Испании (см. Испанско-Португальская война 1807—1814 гг.), и со стороны папы Пия VII, нашедшего поддержку в части духовенства. Католический клир, благодарный Н. за заключение конкордата, сначала стоял безусловно на его стороне. В катехизис, преподававшийся в школах, было даже введено прямое прославление Н., как посланного Богом восстановителя святой религии отцов. Н. мечтал о полном господстве над церковью, но встретил сопротивление в папе, на которого он смотрел как на своего вассала («ваше святейшество пользуется верховной властью в Риме, но император Рима — я»). Их взаимные пререкания окончились тем, что Н. занял Рим своими солдатами (1806), а через год, объявив прекращение светской власти папы, присоединил Церковную область к Франции, перевел почти всех кардиналов в Париж и сделал из Рима второй город империи. Пий VII отвечал на это отлучением Н. от церкви (10 июня 1809 г.), за что был отправлен на жительство, под строгим присмотром, в Савоне. После этого папа упорно отказывал Н. в утверждении новых епископов и не соглашался на его развод с Жозефиной. Несколько кардиналов, в виде протеста, не явились на бракосочетание Н. с Марией-Луизой, за что были наказаны лишением права носить красную одежду («черные кардиналы»). Видя упорство папы, Н. задумал возвратиться к позабытым традициям галликанизма (см.) и предписал положить галликанские принципы в основу богословского преподавания. Летом 1811 г. Н. даже созвал в Париже национальный собор, в котором участвовало около 70 епископов из Франции и 30 из северной Италии. Когда некоторые члены собора выразили желание, чтобы папе была возвращена свобода, то были арестованы и посажены в Венсенский замок. Большинство собора вынуждено было согласиться на декрет, которым разрешалось, при назначении епископов, обходиться без папского утверждения; но в некоторых епархиях таких епископов не хотели признавать. Перед походом 1812 г. (см. Отечественная война) недовольство императором стало обнаруживаться среди не одного только духовенства. Континентальная система (см.), которой Н. думал нанести вред материальным интересам Англии, отразилась весьма неблагоприятно на экономическом благосостоянии самой Франции. В 1810—1811 гг. страна переживала тяжкий промышленный кризис; парижская торговая палата решилась послать к Н. депутацию с просьбой изменить экономическую политику, но Н. не дал говорить депутатам, объявив им, что для поддержания континентальной системы готов идти на Ригу, Петербург, Москву. И в народных массах начиналось недовольство. Ростом старых налогов и введением новых (на вино в 1804 г., на соль в 1806 г., на пиво в 1808 г. и т. д.) истощались платежные силы населения. Правда, Н. черпал средства на ведение войн из контрибуций, налагавшихся на побежденных, и из взносов, делавшихся союзниками, но и собственные деньги Франции уходили на войны; уже в 1805 г. Н. обратился к одной финансовой компании для получения вперед налогов, которые должны были поступить в казну только через год. Точно так же и в военную службу скоро стали брать молодых людей, которым по закону следовало бы идти в солдаты лишь через год. Весьма многие откупались от обязанности идти в солдаты, но особенно много было уклоняющихся от военной службы: в 1811 г. против них были предприняты строгие меры. Неудачи в Испании содействовали росту неудовольствия. Весной 1812 г. в Париже народный ропот был настолько силен, что Н. поспешил переехать в Сен-Клу. Только при существовании такого настроения возможна была известная попытка генерала Мале (см.) низвергнуть Н., сделанная во время русского похода. Всякие проявления общественного настроения строго подавлялись. Подозрительность правительства и административный гнет усиливались параллельно с увеличением внешнего престижа и внутреннего безмолвия; не допускались даже намеки на военные неудачи (Испания) и внутренние осложнения. В конце империи в Париже было, кроме министра и префекта полиции, три генерал-директора полиции, следившие за тем, что делалось в департаментах; жандармерия во всей Франции ежедневно доносила генерал-инспектору даже о слухах, разговорах. Последними весьма интересовался сам Н.; ему постоянно докладывали о придворных и городских толках и сплетнях его адъютанты и генералы. Особым лицам было поручено следить за всем, что делалось среди ученых, коммерсантов и т. п. В 1810 г. была введена цензура, причем звание журналиста было объявлено общественной должностью. В конце 1811 г. «Journal de l’Empire» объявил, что с октября следующего года в Париже будут иметь право существовать лишь четыре ежедневные газеты, занимающиеся политическими новостями. Был даже проект оставить только одну газету. Около этого времени за свою книгу о Германии подверглась преследованию г-жа Сталь (см.), ненавистная императору за либерализм. Знаменитой писательнице, сосланной в своё имение, было запрещено писать и принимать гостей, но она предпочла уехать в Россию (1812). Бенжамен Констан (см.), которого Н. в 1802 г. исключил из трибуната, тоже не мог жить в Париже. Н. преследовал независимых людей и вне Франции. Когда один нюрнбергский книгопродавец (см. Пальм) отказался назвать автора изданной им брошюры: «Германия в глубочайшем своем унижении», Н. приказал его расстрелять. Прусский министр Штейн (см.), по требованию Н., был отставлен от должности и объявлен врагом Франции, после чего должен был спасаться бегством в чужие страны.
Русский поход 1812 г. был, по выражению Талейрана, «началом конца». Возможность катастрофы предсказывали еще в первые годы империи и другие проницательные люди. За поражением великой армии в России (1812) последовало восстание Германии против владычества Н. (1813) и вторжение союзников во Францию (1814). Уже в 1813 г. положение Н. было сильно поколеблено во Франции. В 1813 г., открывая сессию законодательного корпуса, Н. в первый раз был озабочен вопросом, все ли обойдется благополучно. Комиссия законодательного корпуса составила ответ на тронную речь (проект адреса) в крайне неприятном для Н. духе, а законодательный корпус громадным большинством постановил напечатать этот адрес. Н. распустил законодательный корпус (1 января 1814 г.), обратившись к нему на прощальной аудиенции с очень резкой речью. Парижская полиция и префекты доносили Н. о росте оппозиционного настроения в высших и средних классах, но народная масса еще продолжала верить в непобедимость императора. Когда союзники, 31 марта, вступили в Париж, сенат объявил Наполеона низложенным с престола и учредил временное правительство. Н., находившийся в это время со своей гвардией в Фонтенбло, поспешил (4 апреля) отречься от престола в пользу сына; но союзники потребовали от него безусловного отречения, которое он и подписал 11 апреля, когда от него один за другим отпали его лучшие генералы. 20 апреля он распростился с гвардией и отправился на остров Эльбу. С первых же дней апреля Париж наводнился брошюрами, летучими листками и карикатурами, направленными против Наполеона («О Буонапарте и Бурбонах» Шатобриана, «О духе завоевания и узурпации» Бенжамена Констана и др.). Население городов, через которые пришлось проезжать Н., встречало его крайне враждебно; его усиленно приходилось оберегать от возможных последствий такого настроения. 4 мая, на английском корабле, Н. прибыл на остров Эльбу, которая была отдана ему во владение, с сохранением за ним титула императора и назначением ему большой денежной пенсии. С обычной энергией Н. занялся устройством своего нового владения, но скоро стал замышлять смелые планы. Марии-Луиза с сыном к нему не ехала; французское правительство не высылало ему денег, которые обязалось выплачивать. На венском конгрессе (см.) начинали поговаривать, что держать Н. так близко от Европы опасно, и называли остров Св. Елены, как более подходящее для него место жительства. Из Франции приходили известия о крайнем неудовольствии против нового правительства (см. Реставрация). Сторонники падшего императора стали распространять в массах целые легенды о Н. и его изображения (портреты, статуэтки, медали и т. п.), иногда с надписями: «Н. опять будет с нами», «Н. пробуждается» и т. п. Н. воспользовался этим настроением Франции и раздорами, начавшимися на венском конгрессе, тайно покинул Эльбу и 1 марта 1815 г. высадился на юге Франции, а 20 марта, после замечательного похода, сначала очень трудного, но мало-помалу превратившегося в триумфальное шествие, был уже в Париже. Началось вторичное царствование Н., известное под названием «Ста дней» (см.). В своих прокламациях к народу Н. выставлял себя защитником свободы и равенства, приобретенных Францией в 1789 г. Страна снова переживала революционную лихорадку; со всех сторон Н. слышал совет отказаться от абсолютной власти. Он сам видел, что нужно дать Франции либеральную конституцию, проект которой и поручил выработать особой комиссии (Бенжамен Констан и др.). Эта новая конституция, так называемый «дополнительный акт» (см.), была объявлена 22 апреля и впоследствии «принята народом» (полутора миллионами голосов). 1 мая был издан декрет о выборах представителей. Выборы дали подавляющее либеральное большинство. 1 июня произошло на Марсовом поле собрание делегатов от избирательных коллегий (так называемое «Майское поле»); но на этом торжестве, от которого ожидали весьма многого, Наполеон ограничился военным парадом и пышными фразами. 3 июня собрались обе палаты (представителей и пэров). С самого начала обнаружилась натянутость отношений. В ответном адресе на тронную речь, палаты преподали императору наставления, которые его очень обидели, а на другой день (12 июня) Н. уехал на новую войну с европейской коалицией. 18 июня последовала битва при Ватерлоо (см.), закончившая политическую карьеру Н. 22 июня палата представителей потребовала у него отречения от престола в пользу сына, который и был провозглашен императором французов, под именем Наполеона II. Когда под стенами Парижа снова появились союзники, Н. думал спастись бегством в Америку, но в Рошфоре был захвачен англичанами и отвезен на остров Св. Елены, где и провел, под именем генерала Бонапарта, последние 6 лет своей жизни, под наблюдением международной комиссии. Жалобы на недостойное обращение с ним английского генерала Хадсона Лоу (см.) неосновательны. Н. умер 5 мая 1821 г. При Людовике-Филиппе (1840) прах его был перевезен в Париж и покоится с тех пор в Доме инвалидов (см. Париж). На острове Св. Елены при Н. оставались некоторые из его приближенных (Бертран, Гурго, Монтодон, Лас-Каз, историограф Н. и др.), и с ними он занимался составлением своих мемуаров. После смерти Н. несколько раз издавались его сочинения (первое издание «Oeuvres de N.», П., 1821—22; в 1895 г. «Napoléon inconnu, papiers inédits»). По приказанию Н. III была издана «Correspondance de N.» (Paris, 1858—70, в 31 т.), за которой последовала и «Corresp. militaire de N.» (П., 1875 и сл.). В 1822—24 гг. Гурго и Монтолон издали в 8 т. так называемых «Dictées de Ste-Helène», т. е. записки, продиктованные самим H. («Mém. pour servir à l’hist. de Fr. sous N., écrits à Ste-Helène, sous la dictée de l’empereur»). Тогда же и Лас-Каз опубликовал свой «Mémorial de Ste-Helène». О H. говорится также в массе мемуаров, оставленных людьми, его близко знавшими (последние по времени обнародования — мемуары Пакье, Шапталя, Барраса и др., ср. Мемуары).
Историческая литература о Н. весьма обширна (см. ниже). В ней особенно важны личные характеристики Н., общие взгляды на его историческое значение и более специальные суждения о Н., как об одном из величайших полководцев. Уже в школьные годы стала проявляться властная натура Наполеона. В ее основе лежали самый черствый эгоизм и громадное самомнение: от других он требовал безусловного подчинения, умея разгадать в каждом ту страсть или слабость, на которую можно было действовать, дабы подчинить себе человека. В начале консульства, чувствуя еще свою неподготовленность к решению сложных вопросов законодательства, администрации и финансов, он не чуждался советов и выслушивал возражения, но впоследствии терпел около себя лишь простых исполнителей своей воли. В минуты раздражения или откровенности он высказывался крайне цинично о своих отношениях к государству («Если мой преемник будет глуп, тем хуже для него») и к другим людям (солдаты — «пушечное мясо»; «такому человеку, как я, наплевать на жизнь миллиона людей»). В личных отношениях он был крайне требователен, раздражителен и груб, даже по отношению к весьма высокопоставленным лицам. Когда, однако, он хотел кого-либо обойти, он умел быть обворожительным: Пий VII не даром назвал его комедиантом. В последнее время сделана была неудачная попытка (Levy, «N. intime») приписать Н. личный характер добродушного и добродетельного буржуа. Лучшая из новейших характеристик Н. принадлежит Тэну. С отталкивающими чертами характера у Н. соединялись замечательные умственные силы, огромная работоспособность, поразительная память, уменье быстро ориентироваться в самых сложных вопросах и обстоятельствах, искусство комбинировать средства к достижению поставленных целей и с успехом пользоваться для этого услугами других людей, необыкновенный организаторский талант, упорная воля, не останавливавшаяся ни перед какими препятствиями, неутомимость в труде, удивлявшая его приближенных. Идеи и планы Н. поражали своей грандиозностью, как и достигнутые им результаты, но были лишены истинного величия: центром и целью всего был он сам, и всемирная монархия, о которой он мечтал, должна была служить лишь пьедесталом для его личной славы. Над ним не имели силы общие идеи. К религии он относился как к политическому средству (instrumentum imperii); в молодости, следуя моде того времени, он не раз высказывался в антихристианском духе, а во время египетской экспедиции, ради ее успеха думал даже о принятии мусульманства, вместе со своей армией. Если в нем самом и были некоторые зародыши мистицизма, то последний носил на себе суеверный характер и всегда имел отношение к его личности. По-видимому, он долго не решался развестись с Жозефиной, «принесшей ему счастье», по чисто суеверным соображениям. Однажды он хотел собрать в Париже еврейский синедрион, но не решился на это, когда ему сказали, что такое собрание должно предшествовать концу мира. Религией Н. была вера в свою счастливую звезду. В ранней юности он увлекался идеями XVIII в. («Napoléon inconnu», 1895), но еще молодым человеком освободился из-под их власти. В Египте и Сирии, по его словам, «всякий вылечился бы от филантропии» — и действительно, в это время Руссо ему «опротивел». Философию XVIII в. он называл пустой и бессмысленной «идеологией». Этим определяется и отношение Н. к революции. Заявляя себя во всех торжественных случаях сторонником «принципов 1789 г.», он был на самом деле врагом революции, понимая лишь то нивелирование всех перед государственной властью, которое она произвела, но будучи глубоко чужд идее политической свободы. В государственных делах он гораздо лучше понимал простоту революционной диктатуры или военной команды, чем сложную систему гарантий личной и общественной свободы. На революцию он смотрел как на своего рода болезнь и искренно был убежден, что французам нужна слава, а не свобода. Вот почему своей системой он восстановил все существенные политические черты «старого порядка» — деспотизм, правительственную опеку, административную централизацию, бюрократический произвол, цензуру, полицейский надзор, — не доверяя общественной самодеятельности и опасаясь народного движения. Зато его режим обеспечивал за Францией социальные приобретения революции (уничтожение крепостничества, отмену феодальных прав, неприкосновенность прав покупщиков так называемых национальных имуществ, отмену аристократических привилегий, равенство перед законом и т. п.). Н. не только консолидировал их во Франции, но и содействовал распространению тех же принципов и в других странах. Везде, где устанавливалось владычество или непосредственное влияние Н., исчезали старые католико-феодальные порядки, так что вне Франции Н. был продолжателем революции. В государствах братьев и ставленников Н. вводились — правда, только на бумаге — конституции, основанные на начале представительства, хотя и искаженном. Административная система Н. сделалась предметом подражания во многих государствах. Все это содействовало распространению новых идей и учреждений и падению церковных и сословных порядков старой Европы. Вот почему Н., в глазах одних, по выражению г-жи Сталь, бывший «первым из контрреволюционеров», в глазах других был революционным узурпатором (точка зрения представителей «старого порядка») или воплощенным гением революции, охранившим ее во Франции и распространившим по Европе (точка зрения защитников новых начал). Этот последний взгляд стал все более и более утверждаться в эпоху реакции, которая с одинаковой ненавистью набросилась на все, что было результатом революции и деятельности Н. В особенности такая точка зрения утвердилась в народной массе, на которую личность Наполеона произвела глубокое впечатление. Ее усвоила и часть либеральной партии во Франции в эпоху реставрации (наполеонисты). Мало-помалу стала складываться наполеоновская легенда, в которой личность Н. являлась в каком-то идеальном ореоле. Ею овладела поэзия, немало содействовавшая ее идеализации (Беранже, Виктор Гюго, Байрон, Гейне, у нас Пушкин и Лермонтов). Опоэтизированный и легендарный Н. сделался героем романов и драматических произведений, и лишь в весьма немногих он выставляется в более реальном виде («Война и мир» Л. Толстого). Смерть Н., затем перенесение его праха в Париж содействовали оживлению наполеоновской легенды и даже усилению культа Н. (особый вид этого культа наблюдается в польском мессианизме; см.). С другой стороны, впрочем, никогда не было недостатка в сочинениях, относившихся к Н. с противоположной точки зрения, стремившихся к разоблачению его личного характера и его исторической роли; усилилось это стремление в особенности при Наполеоне III, под влиянием враждебных чувств ко второй империи. До сих пор еще не прекратилась борьба мнений. Обширная литература о Наполеоне до «Истории консульства и империи» Тьера совершенно устарела и сама представляет лишь исторический интерес (труды Сегюра, Вальтера Скотта, Жомини, Биньона, Тибодо, Мишо, Кольба, Бухгольца, Шлоссера, Стендаля и т. п.). Громадный труд Тьера, вышедший в свет в 1845—1862 гг., заключает в себе богатый материал, но написан почти сплошь в духе прославления Н. Весьма основательную критику вызвал Тьер со стороны Барни («N. I et son historien M-r Thiers», 1865), за которым последовал Ланфре в своей «Истории Н. I» (1867 и сл.), оставшейся неоконченной за смертью автора. Оба последних историка являются, вместе с Юнгом (Jung), обработавшим историю Н. до 1799 г. («Bonaparte et son temps d’après des documents inédits», 1878), родоначальниками современного критического отношения к Н., которое с наибольшей силой выразилось в последнее время в сочинении Тэна: «Le régime moderne» (пятый том его «Origines de la France contemporaine»). С результатами новейших работ о Н. знакомит книга пражского профессора Фурнье («N. I»); главные итоги подведены также в IV т. «Истории Западной Европы в новое время» Кареева, где можно найти подробные указания на новейшую литературу предмета. В данную минуту выходит в свет еще большая история Н., Слоона (Sloane). Недавно (1894) в Италии предпринята Лумброзо полная библиография наполеоновской эпохи («Saggio di una bibliografia ragionata per servir alla storia dell’epoca napoleonica»). О новейших историках Н. см. Grandmaison, «N. I et ses récents historiens». Из общих сочинений о Н. за последние годы заслуживают внимания труды Levy, Guillois, Massonia, Geoffroy и др. Целая литература существует о войнах Н. (см. Наполеоновские войны), о его внешней политике, о молодости Н. и о его семейных отношениях (особенно важны, кроме указанного сочинения Юнга, его же, «Lucien Bonaparte et ses mémoires», 1882; Larrey, «Madame-Mère», 1892; Welschinger, «Le divorce de N.»; Meneval, «N. et Marie-Louise» и др.), о временах консульства (Rocquain, Jordan, Lalanne и др.), о разных сторонах законодательной и организационной деятельности H. (Durand, Pelet de la Lozère, Pérouse, Haussonville, Theiner, Buissac, Lesmaret, Welschinger, Fauchille и т. п.). Наименее разработана экономическая история наполеоновской эпохи. Видное место занимает наполеоновская эпоха и в новейших общих трудах по истории (Onken, «Gesch. der Revolution und der Kaiserzeit»; «Hist. universelle» Лависса и Рамбо). Внешняя политика Н. — см. Наполеоновские войны.
Н., как полководец, занимает исключительно выдающееся место в истории. Та же необычайная сила ума, та же железная воля и энергия, которыми отмечена его политическая деятельность, проявляются, может быть с еще большей яркостью, в веденных им войнах. Для военной науки походы Н. послужили подтверждением небольшого числа неизменных принципов, которым следовали все великие полководцы. Сам он не имел времени писать обширных военно-научных трактатов, но его замечательные мысли по части стратегии и тактики разбросаны в его мемуарах и 32 тт. корреспонденции. Сводчиками и истолкователями этих мыслей, примененных Н. на деле, явились последующие теоретики, из которых наиболее замечательны Жомини (см.) и Клаузевиц (см.). Принципы прежних великих полководцев особенно рельефно выразились в действиях Н., благодаря как его собственному гению, так и весьма выгодным условиям, созданным для него французской революцией. Вследствие перемены политических обстоятельств, война, из частного дела правительств, обратилась в дело народное, располагающее всеми средствами страны. Из прежних вербованных наемников составлялись лишь малочисленные, дорого стоившие армии плохого качества; теперь все мужское население, способное носить оружие, стало поступать в распоряжение правительства и составлять большие армии, относительно недорого стоившие и превосходного состава. В распоряжение этих армий поступали и все средства страны, служащей театром военных действий. Возникли, одним словом, системы конскрипционная, дававшая большие армии прекрасного состава, и реквизиционная, доставлявшая широкую свободу военным операциям и в высокой степени способствовавшая подвижности войск. Всеми этими переменами, которые Н. застал уже в начале своего поприща, он воспользовался со свойственными ему искусством и быстротой соображения. Личный взгляд Н. на войну был тот, что она должна быть борьбой самых разнородных сил, в ряду которых первое место принадлежит живой силе, т. е. армии; только по отношению к последней все остальные средства получают смысл и значение. Поэтому операции Н. развивались не от одного какого-либо пункта (или линии) к другому (другой линии), но от армии к армии, от одного поля сражения к другому. Прежде всего он искал неприятельское войско, чтобы разбить его там, где найдет; пункты же, на которых решалась судьба наполеоновских операций (Маренго, Аустерлиц, Йена и др.), были сами по себе незначительны, и если операция против Макка, в 1805 г., завершилась под Ульмом, то вовсе не вследствие географической важности этого укрепленного лагеря, а потому, что под его стенами находилась австрийская армия, лишенная сообщений. Превосходства в силах над неприятельской армией (одного из главных условий успеха) Наполеон достигал крайним напряжением всех своих сил сразу, путем развертывания их на главном театре войны; на второстепенные театры он отделял лишь незначительную часть войска, а иногда и вовсе пренебрегал ими. Высоким образцом в этом отношении служит его необыкновенно-мастерская группировка войск на всем театре войны 1805—1806 гг. и стратегическое развертывание их. Сосредоточению превосходных сил на решительном пункте способствовала и небывалая до Н. быстрота маршей. Искусством маневрирования Н. тоже обладал в высшей степени, причем маневры его не являлись только угрозой, ограничивавшейся (как было в XVII в. и начале XVIII в.) занятием операционной линии противника или более выгодной, сравнительно с неприятелем, постановкой войск перед боем, — но и могущественным средством к разрушению неприятельской армии. Необыкновенным мастером Н. был также в захвате инициативы и в уменье сохранить ее за собой на всю кампанию. Даже тогда, когда ему приходилось вести оборонительную войну, в которой он должен был уступать инициативу противнику (1813—14), он с выдающимся искусством пользовался каждым случаем, чтобы вырвать почин из рук неприятеля (в 1814 г. — его наступление против армии Блюхера, в долину Марны). Вследствие этого и оборонительные действия его обращались в наступательные, веденные только в более тесных рамках. В существенно важном деле обеспечения операционной линии Н. является крайне осторожным, не останавливаясь ни перед какими жертвами. Перед всеми полководцами Н. выдается, далее, целесообразностью своих замыслов или планов. Прежде всего они были в высшей степени просты — до того просты, что в них, по-видимому, не было и следов искусства; но потому-то именно они и заслуживают самого глубокого изучения, так как «все простое трудно» и «простые мысли обыкновенно приходят последними на ум» (слова Клаузевица и Н. III), после продолжительной и настойчивой работы. Планы Н. обнимали только постановку ближайшей цели и не переходили за пределы первого сражения. От всякого забегания вперед, в будущее, он тщательно уклонялся, и сложных частных планов на всевозможные случаи у него нет. Только в этом смысле и следует понимать неоднократно сказанные им слова: «je n’ai jamais eu un plan de campagne», a никак не в том, что он действовал без всякого плана, все предоставляя вдохновению минуты. Не без причины Наполеон считается создателем новой «глубокой, перпендикулярной» тактики. Хотя главные основания ее (прерывчатый боевой порядок, колонны с рассыпным строем, совместное употребление развернутого строя и колонн, выделение сильного резерва) выработаны были еще до него, но они оставались более в области теории, пока французская революция не создала обстановки, благоприятствовавшей применению их на деле. Этими готовыми данными Н., конечно, воспользовался; но им немало сделано в сочетании всех нововведений в одно стройное целое, в логически-последовательную систему. Прежде всего он наложил руку на армейские дивизии, состоявшие до него из трех родов войск, что вело к излишней самостоятельности дивизионных начальников, склонных преследовать в бою свои личные цели и тем наносить вред столь важному условию единства действий. Отобранную от пехотных дивизий конницу Н. впоследствии свел в крупные боевые единицы и давал ей соответствующие этому роду войск назначения. Рост армий, в видах удобства управления ими, вызвал необходимость, сверх расчленения их на дивизии, еще и соединение последних в единицы высшего порядка: сперва — корпуса (с 1800), а затем — частные армии (в 1813 г. армия Удино, Нея, Макдональда). Таковы были распоряжения Н. в деле организации войск. Что касается до употреблении их в бою, то прежде всего следует отметить искусное употребление артиллерии, выразившееся главным образом в ее массировании (см.) под конец боя (Фридланд, Ваграм) и в создании для этой цели артиллерийского резерва, не в виде единицы постоянной в организации армии (как это делали неловкие подражатели Н., причем резервная артиллерия обращалась в армейский обоз, всегда опаздывавший на поле сражения), а в виде единицы временной, формируемой лишь на время боя. Подготовка решительного удара производилась этой артиллерией), самый же удар — сведенной в большие массы пехотой или конницей. Одержанная победа довершалась неотступным преследованием, возлагаемым на конницу. Последняя превосходно употреблялась Н. и в деле разведок о неприятеле и охранения собственных войск. Замечательно также искусное употребление им резерва в бою: бережливое расходование его в начале (Линьи, 1815) и беспощадное, вплоть до полного истощения, при производстве решительной атаки (Люцен, 1813). Наполеоновские сражения отличаются от сражений, данных Фридрихом Великим, тем, что первые состоят из ряда частных боев (combats de postes), завершаемых общей атакой всеми силами (le coup de collier), a Фридриховские заключались только в последнем. При сплошном боевом порядке достаточно было разбить часть армии, чтобы вместе с тем достигнуть поражения и целого; при Н., вследствие прерывчатости боевого порядка, этого случиться не могло, и Н. нередко даже жертвовал частью своих сил (Удино под Бауценом, Ней под Люценом), чтобы лучше подготовить успех целого. Вопрос об управлении войсками на поле сражения и на театре военных действий решен был Н. так: на поле сражения — командование в глубину боевого порядка, приказы-диспозиции и приказания словесные, которыми намечается исполнителям только цель, выбор же средств представляется их собственной инициативе; сфера команды, требующая лишь внимания и автоматического исполнения, сужена до последнего предела; словом, возникла тактика приказаний, сменившая тактику (Фридриховскую) команды. Точно так же вопрос об управлении войсками разрешался и по отношению к театру военных действий, т. е. путем категорических приказаний или диспозиций на каждый день, — но только войскам, находившимся непосредственно в распоряжении Н.; начальники войск, отделенные от него более или менее значительным расстоянием, всегда держались (насколько это было возможно) в курсе общего положения дел на театре войны и общей мысли главной операции. Таким образом они получали возможность при всякой обстановке тотчас же принимать решение, согласное с намеченной главнокомандующим идеей, а не тратить время на выжидание особых приказаний. Связь между главным распорядителем и второстепенными деятелями достигалась путем известных наполеоновских писем-инструкций маршалам (например, Нею и Мармону — 12 и 13 августа 1813 г., Даву — 8 августа, Удино — 12 августа). Великие военные дарования Н. достигли своего апогея в первый период его полководческой деятельности (1796—1809). Чего-нибудь невозможного он не признавал. Энергия и деятельность его, казалось, не имели границ. В день он делал по 40 верст на коне, чтобы все видеть и во всем убедиться собственными глазами. Влияние его на войска было магическое. Во второй период его военного поприща многое уже изменяется. Постоянные и необычайные успехи затмили отчасти даже его светлый ум и увлекали его к эфемерным предприятиям вроде похода 1812 г., когда он рассчитывал с 500-тысячной армией наступать в громадных пространствах России с той же быстротой, как в центральной Европе. Вопреки основным правилам военной науки, он нередко стал относиться с пренебрежением к такому противнику, который вовсе того не заслуживал (как, например, в 1813 г. к северной армии союзников, презрительно обзываемой им «canaille, ramassis de cosaques, un tas de landwehr» — a между тем армия эта победила его войска при Грос-Беерене и Денневице). К причинам некоторого упадка гения Наполеона после 1809 г. следует отнести утомление и сильную перемену в общем состоянии физических сил: упадок их вел и к упадку решительности и энергии.
Ср. «Oeuvres de Napoléon I», и особенно «Correspondance militaire de N. I» (П., 1875—77) и «Maximes de guerre et pensées» (1863); мемуары секретаря Н. Буриенна, O’Meapa, Антомарки, Лас-Казаса; Жомини, «Traité des grandes opérations militaires» (1804); его же «Précis de l’art de la guerre» и «Vie politique et militaire de Napoléon» (1827) и др.; Клаузевиц, «Hinterlassene Werke über Krieg und Kriegführung».
Дополнение
Наполеон I — император французов. См. Massen, «N. I et les femmes» (П., 1893); Masson et Viagi, «N. inconnu. Papiers inédits 1786—93» (П., 1895); Masson, «N. et sa famille» (П., 1897—1900); Sorel, «Bonaparte et Hoche en 1797» (П., 1896); Bouvier, «В. en Italie 1796» (П., 1899); Lord Rosebery, «N. The last phase» (Л., 1900); Kuhl, «Bonapartes erster Feldzug 1796» (Б., 1902); Roloff, «N. I» (в 3-м т. кн. «Vorkämpfer des Jahrhunderts», Б., 1900); Holzhausen, «Der erste Konsul Bonaparte u. seine deutschen Besucher» (Бонн, 1900); Colin, «L’éducation militaire de N.» (П., 1900); Frémaux, «N. prisonnier» (П., 1901); В. Слоон, «Новое жизнеописание Наполеона I» (пер. Ранцова, СПб., 1896). Библиографии: A. Lumbroso, «Saggio di una bibliografia raggionata dell’epoca Napoleonica» (Модена, 1894—96); Kircheisen, «Bibliographie N.’s» (Берл., 1902).