Таис

Таис

Не следует путать с Таисией Египетской — куртизанкой IV в. н.э., впоследствии святой.

Таи́с, устар. Таи́да, Фаида, Таиса (греч. Θαΐς, лат. Thaïs) — древнегреческая гетера IV века до н. э., пользовавшаяся благосклонностью царя Александра Македонского. По легенде, с её подачи в 330 году до н. э. после пира македонцами был сожжен царский дворец в захваченном Персеполе.

Впоследствии любовница или жена эллинистического египетского царя Птолемея I Сотера, которому родила троих детей.

История

Античные авторы пишут, что Таис происходила из Аттики (по всей видимости, из Афин). Предположительно, она сопровождала Александра на протяжении всей его кампании в Малой Азии. Афиней пишет, Александр «держал при себе Таиду, афинскую гетеру», но версия о том, что Таис была «женщиной» Александра, приведена Афинеем до упоминания им историка Клитарха, то есть не взята им у данного источника, а, видимо, является самостоятельным выводом.

На основании речи Таис об отмщении персам за сожжение Афин исследователи высказывают предположение, что она была полноправной гражданкой Афин и, быть может, добровольно избрала свою профессию.

Поджог дворца

Впервые Таис привлекла внимание историков, когда в мае 330 года до н. э. Александр на пиру, устроенном после четырёхмесячного постоя в городе, сжёг дворец в Персеполе — главную резиденцию побежденной династии Ахеменидов. Об этом событии первым из известных нам авторов написал Клитарх, цитируемый Афинеем одной фразой. Три подробных рассказа оставили Диодор Сицилийский, Плутарх и Квинт Курций Руф, причём их версии различаются. Окружением Александра пожар был воспринят как знак окончания «похода отомщения» и финал слишком расслабленного постоя среди персидской роскоши.

Клитарх, живший, видимо, в Александрии, написал труд «Об Александре», дошедший до нас в обрывках. Это достаточно ранний источник, даже существует предположение, что Клитарх участвовал в походе Александра Македонского, по крайней мере, он, видимо, жил во времена Птолемея I. Его рассказ дошёл в одной строчке в пересказе Афинея:

А великий Александр разве не держал при себе Таиду, афинскую гетеру? Клитарх говорит, что это из-за неё был сожжен царский дворец в Персеполе.

— («Пир мудрецов». XIII, 576 D)

Наиболее известен рассказ Плутарха, по мнению которого Таис побудила Александра сжечь дворец как месть за сожжение Ксерксом Афин летом 480 года до н. э. Плутарх и Курций Руф утверждают, что Таис и Александр сожгли дворец, «будучи во хмелю». Однако согласно версии Арриана («Анабасис». III,18,11-12), в которой Таис вообще не упоминается, Александр с самого начала намеревался сжечь дворец в знак завершения своей кампании, и чтобы отомстить за разгром Афин. У Страбона («География», XV, 3,6) в рассказе о пожаре Таис тоже не упоминается.

Уильям Тарн в источниковедческом анализе указывает, что все три основных рассказчика указывают совершенно разные детали.

	Диодор	Плутарх	Курций Руф	Арриан	Страбон
Александр	-	-	пьянствует регулярно и постоянно окружает себя блудницами	-	-
Таис	-	пьяна	пьяна	-	-
другие пирующие	пьяны	-	пьяны	-	-
речь	говорит Таис	говорит Таис	говорит Таис	-	-
мотивация	«Фаида (…) ска­за­ла, что из всех дел, совер­шен­ных Алек­сан­дром в Азии, самым пре­крас­ным будет сожже­ние цар­ско­го двор­ца, (…) и жен­ские руки заста­вят в один миг исчез­нуть зна­ме­ни­тое соору­же­ние пер­сов»; «кто-то закри­чал, что он поведет всех, и стал рас­по­ря­жать­ся, чтобы зажгли факе­лы и шли ото­мстить за без­за­ко­ния, совер­шен­ные в эллин­ских свя­ты­нях»	«Фаида ска­за­ла, что в этот день, глу­мясь над над­мен­ны­ми чер­то­га­ми пер­сид­ских царей, она чув­ст­ву­ет себя воз­на­граж­ден­ной за все лише­ния, испы­тан­ные ею в ски­та­ни­ях по Азии. Но ещё при­ят­нее было бы для неё теперь же с весе­лой гурь­бой пиру­ю­щих пой­ти и соб­ст­вен­ной рукой на гла­зах у царя под­жечь дво­рец Ксерк­са, пре­дав­ше­го Афи­ны губи­тель­но­му огню. Пусть гово­рят люди, что жен­щи­ны, сопро­вож­дав­шие Алек­сандра, суме­ли ото­мстить пер­сам за Гре­цию луч­ше, чем зна­ме­ни­тые пред­во­ди­те­ли вой­ска и флота».	«Таис, будучи во хмелю, внушает ему, что он вызовет глубокую благодарность у всех греков, если велит поджечь дворец персидских царей: этого, мол, ожидают все, чьи города разрушили варвары»; «царь проявил тут больше алчности, чем сдержанности: „Почему бы нам в самом деле не отомстить за Грецию и не запалить город?“»	«Дворец персидских царей сжег, хотя Парменион и советовал ему сохранить его (…) Александр ответил, что он желает наказать персов за то, что, вторгшись в Элладу, они разрушили Афины и сожгли храмы; за всякое зло, причиненное эллинам, они и несут теперь ответ».	«Алек­сандр пре­дал огню цар­ский дво­рец в Пер­се­по­ли­се в отмще­ние за гре­ков, свя­ти­ли­ща и горо­да кото­рых пер­сы раз­ру­ши­ли огнем и мечом».
прочие пирующие	поддерживают слова Таис, воодушевляет царя	побуждают царя упорными настояниями	присоединяются к словам Таис, будучи пьяными	-	-
обстоятельства	поджигатели устраивают победное шествие в честь Диониса	«… сюда же с вели­кой радо­стью сбе­жа­лись, неся в руках факе­лы, и дру­гие македо­няне, узнав­шие о про­ис­шед­шем. Они наде­я­лись, что, раз Алек­сандр хочет под­жечь и уни­что­жить цар­ский дво­рец, зна­чит, он помыш­ля­ет о воз­вра­ще­нии на роди­ну и не наме­ре­ва­ет­ся жить сре­ди вар­ва­ров».	«Когда это увидели в лагере, расположенном недалеко от города, воины, думая, что загорелось случайно, побежали, чтобы оказать помощь. Но подойдя к порогу дворца, видят, что сам царь все ещё поддает огня. Вылив воду, которую принесли с собой, они и сами стали бросать в огонь горючий материал».	-	-
мораль	«Самое уди­ви­тель­ное, что за кощун­ство, совер­шен­ное Ксерк­сом, царем пер­сид­ским, на афин­ском акро­по­ле, отпла­ти­ла той же моне­той мно­го лет спу­стя жен­щи­на, сограж­дан­ка тех, кто был оби­жен ещё в дет­стве».	-	-	«По-моему, однако, Александр действовал безрассудно, и не было здесь никакого наказания древним персам».	-
финал истории	-	«Так рас­ска­зы­ва­ют об этом неко­то­рые, дру­гие же утвер­жда­ют, буд­то под­жог двор­ца был здра­во обду­ман зара­нее. Но все схо­дят­ся в одном: Алек­сандр вско­ре оду­мал­ся и при­ка­зал поту­шить огонь».	-	-	-

Л. П. Маринович, оценивая с источниковедческой точки зрения историю Курция Руфа, указывает, что римский историк для отрицательной характеристики Александра «черпал материал у враждебных Александру авторов, которые в угоду своим взглядам не всегда придерживались истины. Как пример легенд, сложившихся вокруг имени Александра, можно привести красочный рассказ о том, как македонский царь, подстрекаемый на пиру „пьяной распутницей“ Таис, поджёг персепольский дворец. Считают, что эта, наиболее неблагоприятная для Александра версия восходит к Клитарху, тогда как Арриан совсем иначе рассказывает о поджоге дворца, а Плутарх, сообщая, в общем, ту же историю, что и Курций, ссылается, однако, на мнение „других“, которые утверждают, „будто поджог дворца был здраво обдуман заранее“». С. И. Соболевский и М. Е. Грабарь-Пассек пишут, что Курций Руф вообще писал с большим количеством ошибок (не отличал Тигра от Евфрата, Чёрного моря от Каспийского и проч.), а про Персеполь он написал, что город был сожжён дотла, так что от него и следа не осталось — однако это противоречит сообщениям других историков о функционировании города в дальнейший период. Они называют эпизод с участием Таис «анекдотическим рассказом», и считают, что этот «анекдот» Курций Руф тоже взял у Клитарха, на которого вообще много опирался.

Тарн считает, что в истории с речью Таис «нет ни слова правды», он называет поджог дворца обдуманным действием Александра, политическим манифестом, обращённым к Азии. «Александр обычно трапезничал со своими командирами, однако предположить, что он обедал с их любовницами, будет глупостью. У нас есть описания его обедов, основанные на нормальных источниках, на них никогда не упоминается присутствие женщин. Что касается толпы флейтисток и тому подобного, то это обычай греков — слушать флейтисток после ужина. Но не македонский. Македонцы его не практиковали. Уже не говоря о том факте, что такая практика полностью не соответствует характеру Александра», пишет Тарн, подчеркивая, что обвинения Александра в пьянстве тоже были полностью пропагандистскими.

Пьер Бриан также рассматривает этот акт как продуманный, полагая при этом, что он был направлен только против враждебных Александру персов. Археолог Мортимер Уилер в своей книге «Пламя над Персеполем», наоборот, принимает версию, что пожар вдохновил именно внезапный поступок Таис. Фриц Шахермайер пишет: «современные археологи обнаружили следы этого пожара. Вся дворцовая утварь была, однако, заранее убрана, и можно подозревать, что поджог был предварительно запланирован и лишь облечен в форму импровизированного буйства». И. С. Свенцицкая согласна с Шахермайером, также она добавляет, что выступление Таис могло быть запланировано заранее, чтобы спровоцировать Александра. Плутарх пишет, что речь Таис была чересчур возвышенной для неё, то есть намекает, что эти слова ей надиктовал кто-то другой. «Едва ли на подобное действие её натолкнул сам Александр: он всегда предпочитал действовать прямо. Более вероятно, что слова Таис были инспирированы Птолемеем и македонянами, выступавшими за уничтожение Персеполя. Версия о сожжении дворца, как заранее запланированном акте возмездия, восходит к Птолемею, который в конце жизни написал воспоминания о походе». При этом в Персеполе Птолемей (хотя он и знал Александра с детства), ещё не принадлежал к ближайшему окружению царя — он вошёл в него только к концу 330 года. А. С. Шофман пишет, что в истории о поджоге обнаруживается ряд противоречий, и жестокость Александра к городу необъяснима (тем более, что персы до Македонии и не дошли). Он цитирует Клоше, который говорит о том, что раскопки в Иране частично опровергли изложение Диодора: замысел поджога возник не во время оргии, а в результате зрелого размышления. «Поджог дворца был не столько поступком личной мести Александра, сколько символическим актом», считает он, тоже не веря в важную роль Таис в этом событии.

Отношения с Птолемеем

Позднее Таис выступает как сожительница или жена царя Птолемея I Сотера. Неизвестно, были ли у Таис вообще сексуальные отношения с Александром, возможно, она всегда была спутницей Птолемея. Плутарх, описывая поджог Персеполя, сразу называет её «подругой будущего царя Птолемея». Тарн тоже считает, что она была любовницей Птолемея в момент пожара: многие из командиров Александра, пишет историк, тогда везли с собой наложниц, хотя до нас дошло имя лишь ещё одной из них — Антигоны, любовницы Филоты.

От Птолемея у неё были сыновья Леонтиск и Лаг (которых некоторые историки считали одним человеком), а также дочь Эйрена, жена Эвноста, правителя кипрского города Солы (подконтрольного Птолемею). Эти сведения сообщает только один Афиней, который пишет:

Эта самая Таида после смерти Александра вышла замуж за Птолемея, первого царя Египта, и родила ему сыновей Леонтиска и Лага и дочь Ирину, которую выдали за Эвноста, царя Сол на Кипре.

Оригинальный текст (др.-греч.)[показатьскрыть]

Αὕτη δὲ ἡ Θαὶς [καὶ] μετὰ τὸν ̓Αλεξάνδρου θάνατον καὶ Πτολεμαίῳ ἐγαμήθη τῷ πρώτῳ βασιλεύσαντι Αἰγύπτου καὶ ἐγέννησεν αὐτῷ τέκνον Λεοντίσκον καὶ Λάγον, θυγατέρα δὲ Εἰρήνην, ἣν ἔγημεν Εὔνοστος ὁ Σόλων τῶν ἐν Κύπρῳ βασιλεύς.

Предполагается, на основе датированной надписи с именем (о победе Лага в гонке на колесницах в Ликее на аркадском празднике в 308/307 гг. до н. э.), что оба мальчика родились в последние годы жизни Александра Македонского. При этом Лагом звали отца Птолемея (поэтому династия называется Лагиды), и дать такое имя сыну от гетеры было для него очень почетным. Возможно, это был первый сын Птолемея, поэтому он по обычаю дал ему имя деда. Имя дочери переводится как «мир», и исследователи сомневаются, что так могли назвать ребёнка при жизни Александра, возможно, она родилась после 323 г. до н. э., и назвали её в честь какого-либо мирного договора Птолемея.

Вывод о том, что они состояли в браке, видимо, сделан самим Афинеем, поскольку он не дает ссылок ни на какого другого автора. В «Пире мудрецов», где описывается много различных гетер, дается другая дополнительная информация о Таис либо её тезках (см. ниже).

Вопрос, состояли ли Птолемей и Таис в законном браке — не решен, но вероятность этого, по мнению современных историков, крайне мала. Известно, что три достоверные жены Птолемея были аристократками (персиянка Артакама, македонянки Эвридика и Береника, причем с одной из них он разводился официально), и в линии престолонаследия и династических браках участвовали дети только от них. Судьба сыновей Таис мутна. Эйрену выдали замуж за мелкого правителя, что по мнению некоторых исследователей, подтверждает её незаконорожденность.

Сведений о позднем периоде жизни и смерти Таис не сохранилось.

В культуре

Античность: имя для гетеры

В античности Таис вошла в число гетер, знаменитых в истории и литературе. В произведениях античных авторов сохранились остроты, приписываемые ей, либо её тезкам (или вымышленным персонажам).

• Таис — героиня комедии «Таис» Менандра (который был современником Птолемея I и отклонил его предложение переехать в Египет). Пьеса до настоящего времени не сохранилась, у Плутарха цитируется реплика из её пролога:

Красотку помоги, богиня, мне воспеть,
Чтоб в ней смешались дерзость с обаянием,
Чтоб оскорбляла часто воздыхателей
И, не любя, искусно притворялась бы.

Любопытно, что у Марциала в числе эпиграмм, посвященных знаменитым писателям, есть о Менандре: № 187. «Таида Менандра». «В юности эта была его первой игривою страстью, / И не Гликеру тогда, нет, он Таиду любил». Однако неизвестно, идет ли тут речь о реальном романе между комедиографом и его современницей.

• Также Афиней упоминает другую комедию «Таис», написанную Гиппархом (в сохранившихся репликах обыгрываются названия и стоимость дорогих сосудов).

Пьесы, перечисленные выше, не сохранились, поэтому неизвестно, фигурирует в них реальная Таис или её тезки — комические персонажи-гетеры, поскольку примерно с той же поры Таис (Таида) становится обычным именем гете­ры в элли­ни­сти­че­ской комедии, а также в поэзии, включая римскую. Употребление этого имени в античной литературе для персонажей-гетер является предметом отдельного изучения.

• Гетера по имени Таис — персонаж комедии «Евнух» Теренция (II век до н. э.). Это произведение уцелело, оно представляет собой комедию интриги и узнавания. Солдат Трасон дарит гетере Таиде рабыню. Федрия, второй любовник Таиды, передает ей свой подарок — евнуха, под личиной которого скрывается его брат, влюбленный в её сестру. Псевдо-евнух овладевает девушкой, но та оказывается сестрой Таиды и аттической гражданкой и становится его женой.
• В поэме «Лекарство от любви» Овидия Таис противопоставляется Андромахе, олицетворяющей супружество:

Мерой сти­хов Кал­ли­ма­ха нель­зя сла­во­сло­вить Ахил­ла,
Но и Кидиппу нель­зя сло­гом Гоме­ро­вых уст.
Как нестер­пи­ма Таида, веду­щая роль Анд­ро­ма­хи,
Так Анд­ро­ма­ха дур­на, взяв­ши Таиди­ну роль.
Я о Таиде пишу, и к лицу мне воль­ная рез­вость:
Нет здесь чин­ных мат­рон, я о Таиде пишу.

В этом же смысле имя «Таида» часто используется для гетер в эпиграммах Марциала:

Всем ты, Таида, даешь, но, коль этого ты не стыдишься,
Право, Таида, стыдись все что угодно, давать.

Имя «Таис» даже стало синонимом профессии и употреблялось относительно мужчин: так, Аппиан Александрийский пишет о тарентском демагоге Фило­ха­риде, что тот позорно прожил жизнь и был за это прозываем «Таидой». Дионисий Галикарнасский в «Римских древностях» пишет о том же человеке (но называя его Энесий): «Некий тарентинец, человек бесстыдный и невоздержанный в отношении всех удовольствий, назывался Таидой за свою красоту, распутную и в дурном смысле общедоступную среди мальчиков».

Эта традиция соблюдалась долго: например, в II в. н. э. Лукиан начал свое произведение «Диалоги гетер» разговором между Таис и Гликерой. Исследователи отмечают, что, возможно, эта литературная традиция продолжается и в христианскую эпоху: как известно, среди ранних святых было некоторое количество вымышленных персонажей, и в эту парадигму с именем — маркировкой профессии хорошо ложится египетская куртизанка IV века н. э. Таисия, второстепенный персонаж жития св. Пафнутия Великого, обращенная им в христианство и в итоге ставшая святой. Этот персонаж фигурирует в ранней житийной литературе (вместо Пафнутия могут выступать другие мудрые старцы). Затем в Х веке Росвита Гандерсгеймская написала пьесу «Обращение распутницы Таисии»; позже этот персонаж появится в романе Анатоля Франса «Таис» и опере Массне «Таис».

Новое время: спутница Александра

Таис возглавляет разрушение дворца Персеполя, как это представлялось в « Таисе » Жоржа-Антуана Рошгросса , 1890 г.

• Отсылкой к персонажу по имени «Таис» из пьесы Теренция «Евнух» (см. выше) служит упоминание Таис «Божественной комедии» Данте (Песнь 18, 126—135), где персонаж, охарактеризованный в оригинале как la puttana, с этим именем в 8-м кругу ада, 2-й ров, говорит цитатой из античного труда (в нём Трасон, подарив ей рабыню, спрашивает посланника «Фаида очень благодарна мне?» Тот отвечает: «Чудовищно!» («Евнух», III, 1). Однако невозможно установить, подразумевал ли Данте историческую Таис, или тоже просто использовал это имя вслед за Теренцием. Таис выведена рядом с возлюбленным — речь должна идти о Трасоне из пьесы, однако Данте мог подразумевать и Александра.

…Промолвил мне, — и наклонись вперед,
И ты увидишь: тут вот, недалече
Себя ногтями грязными скребет
Косматая и гнусная паскуда
И то присядет, то опять вскокнет.
Фаида эта, жившая средь блуда,
Сказала как-то на вопрос дружка:
«Ты мной довольна?» — «Нет, ты просто чудо!»

• Таис и Александр вызваны Фаустом в пьесе Кристофера Марло «Доктор Фаустус» для развлечения императора Карла V.
• История с сожжением Персеполя описана Джоном Драйденом в поэме «Пир Александра» (1697), по её мотивам Гендель написал ораторию «Alexander’s Feast». Драйден основывался на версии Диодора.
• Таис — традиционный персонаж опер об Александре Македонском. В 1775 году Джордж Александр Стивенс опубликовал оперу «The Court of Alexander», где она также является одним из персонажей. 1782 годом датирована опера «Alessandro et Timoteo. Alexander and Timotheus: or, Alexander’s Feast» Джузеппе Сарти. 1819 год — опера «Alexander in Persien: große Oper in drey Aufzügen» Иоганна Гетца.
• «Таис Афинская» — роман Ивана Ефремова (1972 год).

• Главная героиня двух романов Ольги Эрлер. "Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры". (2009) Этот роман был переиздан как первая книга дилогии под новым названием: "Александр и Таис. История одной любви." (2019) Вторая книга дилогии называется "Птолемей и Таис. История другой любви." (2019)

• Второстепенный персонаж в двух романах Мэри Рено об Александре Великом: «Огонь с небес» (1970) и «Персидский мальчик» (1972), а также её же в биографии Александра «Природа Александра».
• Второстепенный персонаж в романе Джо Грэхем «Кража огня» о последствиях смерти Александра.

В живописи

Л. Карраччи. «Александр и Таис поджигают Персеполис», ок. 1592, Палаццо Франча, Болонья

Изображение поджога Персеполя возникает в живописи в конце XVI века. Лодовико Каррачи создал рисунок на эту тему в 1592 году (Национальная галерея, Вашингтон), и в нём есть элементы, которые станут типичными для этой иконографии — факел, босоногая гетера, ведущая за собой царя. Развитием этого эскиза стала картина в Палаццо Франча, Болонья. Двадцать лет спустя Каррачи напишет картину на ту же сюжет, и там появляется чаша с вином (1611, Палаццо Танари, Болонья). Найденная в первой версии иконографическая схема будет применена художником в картинах на другие «исторические» сюжеты.

Впрочем, в последующие века этот сюжет можно увидеть в живописи очень редко, пока в 1781 году Джошуа Рейнольдс не пишет c английской куртизанки Эмили Уоррен картину «Таис», на сюжет, ставший популярный в Англии после поэмы Драйдена и оратории Генделя. Несколько изображений появятся в XIX веке в связи с интересом историзма к античным сюжетам.

Другая иконография Таис опирается на Данте и изображает её обнажённую фигуру (душу) в Аду (либо её тезку, см. выше).

Прочее

В честь Таис был назван астероид (1236) Таис, открытый астрономом Григорием Неуйминым в Симеизской обсерватории 6 ноября 1931 года.

Литература

Античные источники:

• Афиней. Пир мудрецов. XIII, 576 D-E
• Диодор Сицилийский, Историческая библиотека, XVII, 72, 1-6
• Клитарх, Кн. IV, 5
• Плутарх, Александр, XXXVIII, 1-7
• Квинт Курций Руф. История Александра Македонского, V, 7, 1-7

Библиография:

• Зелинский А. Л. Аркадская надпись и сыновья Таис // Проблемы истории, филологии, культуры. — 2017. — № 4. — С. 75—84.
• Свенцицкая И. С. Таис Афинская // Вопросы истории. — 1987. — № 3. — С. 90—95.
• Уилер М. Пламя над Персеполем. М. 1972