Дар Константина

Дар Константина, Вено Константиново.
Дар Константина, Вено Константиново.
	Donatio Constantini, Constitutum Constantini
	Константин I ведёт под уздцы коня, на котором восседает папа Сильвестр I — фреска капеллы Сан-Сильвестро в римском монастыре Санти-Куаттро-Коронати. До 1247 года
Жанр	фальсификация исторического документа
Автор	неизвестен
Язык оригинала	латинский
Дата написания	приблизительно вторая половина VIII века

«Константи́нов дар» (лат. Donatio Constantini), или Ве́но Константи́ново^[1] — подложный дарственный акт (лат. Constitutum Constantini) Константина Великого римскому папе Сильвестру. Впоследствии он вошёл в состав «Лжеисидоровых декреталий», а с середины XI века служил одним из главных оснований для папских притязаний на верховную власть как в Церкви, так и на высший сюзеренитет в средневековой Европе.

Происхождение документа доподлинно неизвестно. Предполагается, что он был изготовлен во второй половине VIII или в IX веке, возможно, в аббатстве Корби во Франции. Документ говорил о передаче Константином I верховной власти над Западной Римской империей главе римской церкви. Фальсификация была частью сделки между майордомом Пипином III (Коротким), желавшим обрести официальный статус короля франков, и папским двором.

Содержание сочинения

Сочинение составлено в виде послания от имени императора Константина Великого к римскому папе Сильвестру. В послании говорится о том, что Константин заболел проказой, болезнь поразила всё тело государя. Многочисленные врачи, собранные к императору в Рим, не могли ничем помочь больному. После этого к Константину приходят служители языческих храмов и говорят императору о том, что он может очистить своё тело от болезни. Для этого он должен поставить в языческом храме купель, собрать младенцев и зарезать их. Кровью горячей убитых детей император должен наполнить купель, после чего, погрузившись в неё, он получит очищение своего тела и исцеление от болезни. Император слушает языческих жрецов, собирает младенцев и готов их зарезать; но, тронутый плачем матерей и детей, император Константин отказывается от своих намерений и отпускает матерей и детей с дарами.

В эту же ночь во сне к императору являются первоверховные апостолы Петр и Павел, которые хвалят императора за то, что он не захотел убивать младенцев, после чего объясняют ему, как он может получить исцеление. В каменных пропастях горы Сарепта скрывается от гонений епископ Рима Сильвестр вместе со своими клириками. Император должен найти его, а Сильвестр научит Константина божественным догматам и трижды погрузит императора в купель (то есть окрестит). После крещения император очистится от проказы.

Проснувшись, император находит Сильвестра и спрашивает его о том, какие боги ему явились во сне. Сильвестр объясняет Константину, что это не боги, а апостолы Петр и Павел. После чего епископ повелевает своему архидиакону принести иконы, на иконах император узнаёт лица Петра и Павла, которые явились ему во сне. Сильвестр отводит время для покаяния Константину: повелевает императору одеться во вретище и находиться внутри Латеранской палаты, где царь должен каяться в своих грехах. После того как время, отведённое на покаяние, закончилось, епископ Сильвестр крестит и миропомазывает императора. Император получает исцеление от проказы.

После этого в своём послании император объявляет Римского епископа, имеющего высшую духовную власть, главнейшим епископом над всеми остальными епископами; император устанавливает закон, согласно которому епископ Рима — господин и начальник над Константинопольским, Александрийским, Антиохийским, Иерусалимским престолами и вообще над всеми живущими на земле архиереями, священниками и христианами; всё в христианском мире должен решать суд, который совершает епископ Рима, он же должен издавать законы для всех христиан. После этого император Константин строит церковь внутри Латеранских палат; для этого Константин на своих плечах приносит 12 кошниц земли в это место (в честь двенадцати апостолов). В благодарность за святое крещение и исцеление император Константин дарит епископу Сильвестру и всем его наследникам свою корону, коня, любимый Латеранский дворец и всю западную часть Римской империи. Епископ возвращает корону императору, но власть над западной частью Римской империи оставляет себе.

Император кладёт в новопостроенных церквах тела Петра и Павла, богато украшает их и дарит Римскому епископу земли, сёла, виноградники и озёра, утверждая закон «до скончания века», согласно которому никакой светский начальник не смел прикоснуться и отнять что-либо из имущества, принадлежащего церкви, и не смел прикоснуться к церковным пошлинам, собираемым с населения.

Свою же резиденцию перенёс в восточные страны на том основании, что главе империи не подобает жительствовать там, где пребывает глава религии.^{[источник не указан 1640 дней]}

Отношение на Западе

Факт подлога доказал итальянский гуманист Лоренцо делла Валла в сочинении «О даре Константина» (1440 г.), опубликованном в 1517 Ульрихом фон Гуттеном.

Когда подложность эта уже не могла быть опровергаема, католические авторы, следуя примеру кардинала Барония, ещё в XVIII столетии стремились по возможности спасти содержание акта. Лишь в XIX столетии в Риме совершенно отказались от него.

Значение на Востоке

В восточной церкви также не сомневались в подлинности акта, и он приводился греческими канонистами (Вальсамон, Властарь, Гарменопул), но здесь он претерпел некоторые изменения. Дело в том, что вселенские соборы (Константинопольский 381 г. и Халкидонский 451 г.) в отношении преимуществ чести уравнили константинопольского патриарха с римским епископом, а с VIII—IX вв. окончательно считалось выясненным преемство константинопольской кафедры от апостола Андрея. Ввиду всего этого дарственный акт Константина истолкован был Вальсамоном в том смысле, что прерогативы, дарованные Константином римскому папе, принадлежат и константинопольскому патриарху и вообще всем патриархам, имеющим апостольское преемство.

В таком изменённом виде Вено Константиново перешло в русскую церковь. Впоследствии, когда Москва стала считаться третьим Римом, а московские цари в Степенной книге производились по прямой линии от Цезаря Августа, Вено Константиново стали толковать в интересах русского духовенства, в ограждение имущественных и судных прав его. Уже собор 1503 г. выставил Вено Константиново в числе аргументов в пользу монастырского землевладения; ещё большую роль оно сыграло на соборе 1551 г. В извлечении из деяний этого собора, известном под именем «Стоглав», 16 глав (53—68) посвящены аргументам в пользу неприкосновенности церковного суда и церковных имуществ, и из них 60-я глава, представляющая собою отрывок из Вена Константинова, занимает едва ли не первое место как по мнимой древности своего происхождения, так и по широте прав, предоставляемых ею церкви.

В 1580 году архиереям и монастырям запрещено было вновь приобретать недвижимое имущество; но и после этого 60-я глава Стоглава сохранила своё значение, так как ею ограждалась неприкосновенность того имущества, которое издавна принадлежало церкви; ввиду этого отрывки из Вена Константинова помещались в требниках патриархов — Филарета, Иосифа и др. Ещё большее значение оно получило при патриархе Никоне, который вступил на патриарший престол «с тем условием, что гражданская власть не будет мешаться в дела церкви».

С целью защиты своих притязаний Никон поместил Вено Константиново в числе дополнительных статей к печатной Кормчей книге, приготовленной к выпуску ещё при патриархе Иосифе. Здесь Вено Константиново излагается в самой обширной редакции, сравнительно с редакциями византийских канонистов, именно с надписанием, исповеданием веры от лица Константина, рассказом о поражении его проказою, о сонном видении, о крещении, исцелении, и с самим дарственным актом. На Вено Константиново ссылается царь Алексей Михайлович в указе 1669 об иконном писании; оно по-прежнему печатается в Кормчей книге.

В ЭСБЕ ошибочно написано, что в дополнительных статьях к печатной Кормчей книге использовано название «Вено Константиново»; это неверно, в печатной Кормчей 1653 года («Никоновской»), как и в Кормчей 1878 года («Екатерининское» издание) название «Дара Константина»:

И́жє во царє́хъ пє́рвагω христїѧ́нина бы́вша свѧта́гω и блажє́ннагω и ра́вна апо́столωмъ вели́кагω царѧ́ константи́на повєлѣ́нїє єгώ ца́рскоє содѣ́ѧнно и дано́ свѧтѣ́й собо́рнѣй и апо́стєльстѣй цє́ркви^[2]^[3].

В рукописном «Сборнике» середины ХVІ века название «Дара Константина»:

И́жє въ царє́хъ пръ́вагω христїа́нина бы́вша свѧта́го и блажє́ннаго и ра́вна апо́столωмъ вели́кагω царѧ́ коньстѧнти́на повєлѣ́нїє єго́ ца́рско садѣ́анно и дано́ свѧтѣ́й собо́рнѣй и апо́стєльстѣй цє́ркви^[4].

Митрополит Платон в своей «Церковной истории» 1805 года признал этот акт подложным, но и после того он не был исключён из Кормчей книги. Вено Константиново послужило также основой для «Повести о белом клобуке новгородского архиепископа», которому особое значение придают старообрядцы, укоряющие патриарха Никона в том, что он «отверже белый святый клобук и чёрный положи на себе».