Василий Тредиаковский в художественной литературе и публицистике

Эта статья находится на начальном уровне проработки, в одной из её версий выборочно используется текст из источника, распространяемого под свободной лицензией
Материал из энциклопедии Руниверсалис
В. Якоби. «Шуты при дворе императрицы Анны Иоанновны» (1872). Государственная Третьяковская галерея. Тредиаковский изображён крайним слева, угодливо изогнувшимся у стойки с попугаями[1]
Основная статья: Тредиаковский, Василий Кириллович

После кончины в 1769 году В. К. Тредиаковский, несмотря на негативное отношение современников, не был забыт. По выражению Г. Елизаветиной, «он стал олицетворением XVIII века, но не лучших черт, а скорее тех сторон эпохи, которые следовало преодолеть»[2]. При этом в культурной традиции второй половины XVIII и всего XIX века личность Тредиаковского была в значительной степени отделена от его творчества. Это последнее было безоговорочно отнесено к «литературным памятникам», издавалось и переиздавалось, вошло в общегуманитарное образование и было обязательным элементом домашних библиотек, в том числе государственных деятелей масштаба Шувалова и Потёмкина[2][3]. Его личность, творчество и теоретические воззрения на русскую литературу получили широкое освещение в художественной литературе и публицистике, которое существенно менялось вплоть до самого конца XX века.

XVIII век

Незадолго до кончины В. Тредиаковский выпустил в свет эпическую поэму «Телемахида» (1766), сразу же ставшую объектом насмешек и нападок при почти полном молчании ведущих тогдашних литераторов. Главным критиком «Телемахиды» выступила лично Екатерина II. Во «Всякой всячине» (1769) — журнале, фактическим редактором которого была императрица, — стихи «Телемахиды» рекомендовались как средство от бессонницы. В шуточных правилах Эрмитажа, составленных лично Екатериной, за проступок (по другим сведениям: за употреблённое в разговоре иностранное слово) полагалось в виде наказания выучить наизусть шесть стихов «Телемахиды»[4]. Из младших современников в защиту Тредиаковского выступили оппозиционеры — Н. Новиков (в издаваемом им журнале «Трутень»[5] и «Опыте исторического словаря российских писателей»[6]) и А. Н. Радищев. Последний посвятил Тредиаковскому статью «Памятник дактилохореическому витязю» (1801)[7], в которой одновременно спародировал высокопарность эпоса Василия Кирилловича, но и описал стихами «Телемахиды» собственный жизненный путь[8].

XIX век

В основе отрицательных представлений о Тредиаковском-человеке лежала легенда о встрече юного Василия и царя-реформатора Петра в Астрахани. Ключевые слова этой легенды — «вечный труженик» — воспроизводились в разной форме Н. И. Новиковым, А. Н. Радищевым, А. С. Пушкиным[Прим 1] и В. И. Далем и в канонической форме вошли в словарь Бантыш-Каменского[10]. Квинтэссенцией негативного отношения к Тредиаковскому стал его образ в романе «Ледяной дом» Ивана Лажечникова, вышедшего в свет в 1835 году. Роман стал чрезвычайно популярным, и его персонажи воспринимались как исторически достоверные. В изображении Лажечникова Тредиаковский представал педантом, лишённым вдохновения и обуреваемым чрезмерным корыстолюбием; ничтожной бездарностью, имевшей о себе слишком высокое мнение. В главе VI содержится ключевой эпизод для характеристики Тредиаковского, в котором слова Петра I переданы следующим образом: «О! этот малой труженик: он мастером никогда не будет»[11]. Поскольку Лажечникову не были известны подробности избиения Тредиаковского перед шутовской свадьбой (эти материалы были опубликованы в 1842—1845 годах), данного эпизода нет в романе; романный Тредиаковский из трусости и ради денег готов на любые низости. В первом издании 1835 года был эпизод, в котором Тредиаковский попирал ногами отрубленную голову своего бывшего благодетеля Волынского, но в последующих переизданиях автор изъял его[12].

Издание романа вызвало определённое движение в защиту Тредиаковского, в котором участвовал и А. С. Пушкин, который написал Лажечникову частное письмо, а затем поместил в своём фельетоне «Путешествие из Москвы в Петербург» (главка «Ломоносов») недвусмысленное суждение:

«Тредьяковский был, конечно, почтенный и порядочный человек. Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел о русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков. Любовь его к Фенелонову эпосу делает ему честь, а мысль перевести его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство изящного. В „Телемахиде“ находится много хороших стихов и счастливых оборотов. <…> Вообще, изучение Тредьяковского приносит более пользы, нежели изучение прочих наших старых писателей. Сумароков и Херасков верно не стоят Тредьяковского…»[13].

Такая реакция вызывала удивление Лажечникова, и в своих мемуарах, созданных спустя двадцать лет, он поместил отдельное рассуждение, следовало ли ему заниматься Тредиаковским. Он заявил, что для установления справедливости надо дать «полный исторический и эстетический разбор всех сочинений» Тредиаковского или «дать покой костям Василия Кирилловича», но ни того, ни другого сделано в то время не было[14].

В публицистике шестидесятников XIX века принципиально отношение к Тредиаковскому не менялось, однако несколько сместились акценты. Например, Н. А. Добролюбов в определённой степени Тредиаковскому сочувствовал. По мнению Г. Елизаветиной, Добролюбов заложил основу современных представлений о месте Тредиаковского в русской культуре — «труженик, в своих научных представлениях порой опережавший время, непонятый людьми и преследуемый роком: рукописи горят и ему приходится восстанавливать их, каким бы большим их объём ни был»[15]. В статье «О степени участия народности в развитии русской литературы» Добролюбов рассуждал о роли меценатов и в этом контексте ссылался на статус шута, который прочно закрепился за Тредиаковским в те времена. «Пресмыкание» Василия Кирилловича перед знатью (в чём ему противопоставлялся Ломоносов), по мнению Н. Добролюбова, «можно простить — в силу ничтожности человека». Ведь Тредиаковского «можно было высечь за непоставку к сроку оды на маскарад: это уж был человек убитый…»[16].

А. И. Герцен использовал образы времени Тредиаковского для критики своей современности. Тредиаковский воспринимался как фигура по-своему активная, «полный представитель императорски-казенного образования», и подавался Александром Ивановичем как предшественник М. Н. Каткова.

«Всё скверное в русской натуре, всё, искажённое рабством и помещичеством, служебной дерзостью и бесправием, палкой и шпионством, — всё всплыло наружу, совмещая в себе в каком-то чудовищном соединении Аракчеева и Пугачёва, крепостника, подьячего, капитан-исправника, голь кабацкую, Хлестакова, Тредьяковского и Салтычиху…»[17].

Д. И. Писарев вернулся к легенде о «труженике» и даже заявил в полемическом порыве, что Петр I, «назвав так Тредьяковского, на веки вечные опошлил это прекрасное слово». Однако именно Д. Писарев правомерно поставил вопрос, следует ли молодому поколению обращаться к литературному наследию XVIII века, в присущей ему манере вопрошая: «хлам это или не хлам?» Ответ на это давался уклончивый, — хотя время Сумарокова, Хераскова, Кострова и Тредиаковского осталось далеко позади, «…что же вы, в самом деле, будете за человек, если не будете знать истории нашей великой и прекрасной литературы?»[17].

Несмотря на публикацию новых материалов о жизни и эпохе Тредиаковского и первой его подробной биографии, составленной П. Пекарским и опубликованной во втором томе «Истории Императорской Академии наук» (1873), отношение к Тредиаковскому не менялось. В 1883 году был опубликован роман-хроника «Бирон и Волынский» Петра Полежаева, который, хотя и был основан на исторических источниках и противопоставлялся автором и критикой «Ледяному дому»[18], по-прежнему трактовал образ Тредиаковского как придворного шута, жалкого подобострастного «дурака».

XX век

Ситуация радикально поменялась после выхода в свет сборников избранных произведений Тредиаковского в 1935 и 1963 годах. По оценке Н. Ю. Алексеевой, «Тредиаковский XX в. — это Тредиаковский обоих сборников „Библиотеки поэта“: поэт 1730-х гг., реформатор стиха и уже в этой связи филолог»[19]. В результате вновь возник интерес современных литераторов к его наследию, что требовало и художественного отображения. В 1966 году был создан стихотворный цикл Вадима Шефнера «Василию Тредиаковскому посвящается»[20]. В его состав вошло 10 стихотворений, опубликованных в 1967 году в составе авторской книги «Своды». По словам В. Б. Семёнова, в этом цикле «стремление к истинности и строгой историчности обусловило отказ поэта от штампов массового сознания»[21]. Главным смыслом, объединяющим стихотворения цикла, является непреходящая связь времён, при которой современный мир пронизан минувшим[22]. По словам Е. Кононко, Тредиаковский в стихах Вадима Шефнера, при всех печальных подробностях его биографии, не столько жалок, сколько печален и глубоко человечен, поскольку в нём живут тревоги и радости истинного творца, который как бы впервые видит мир и стремится открыть его другим[23].

В «Литературной газете» в 1967 году В. Шефнер опубликовал свои заметки о творчестве Тредиаковского. Между прочим, он писал:

Мы сейчас живём во дворце русской поэзии… При Тредиаковском не было этого дворца. Не было ни крыши, ни стен, ни даже фундамента. Была неосвоенная стройплощадка, на которой Тредиаковский, в бедности и унижении, с накладками, ошибками, упущениями, но и с каторжным упорством и трудолюбием, рыл котлован для будущего фундамента. Тредиаковский — поэт нулевого цикла. Кто как, а поэты должны чтить его память[23].

— Литературная газета, 1967, 12 апреля, с. 6

К жизни Тредиаковского обращался и Юрий Нагибин, написавший рассказы «Беглец» (1978) и «Остров любви» (1975). Первый касался событий астраханской жизни Василия Кирилловича, его женитьбы и бегства в Москву и Париж; второй — петербургского унижения писателя. Ю. Нагибин представил Тредиаковского как талантливого и цельного человека, находящегося в непрестанном поиске, считающего себя столпом отечественной науки и словесности[24]. Похожую позицию в те же годы продемонстрировал Валентин Пикуль в романе «Слово и дело», рецензию на отражение темы Тредиаковского в этом романе опубликовал в 1976 году Ю. Андреев[25]. Личности Василия Кирилловича посвящена одна из пикулевских миниатюр — «„Императрикс“ — слово звериное».

В 1996 году был опубликован биографический исторический роман Петра Алешковского «Арлекин»[26]. Сокращённый вариант увидел свет ещё в 1993—1994 годах в журнале «Согласие». П. Алешковский показал Тредиаковского как живого, поэтически одарённого человека XVIII столетия, трагически непонятого современниками. Ключом к воссозданию художественного образа Тредиаковского стала музыка, занимавшая значительное место в его раннем творчестве; вместе с тем писатель особо оговаривал своё право на художественный вымысел, который только отталкивается от документов[27].

Комментарии

  1. ↑ «Всем известны слова Петра Великого, когда представили ему двенадцатилетнего школьника, Василья Тредьяковского: вечный труженик! Какой взгляд! какая точность в определении! В самом деле, что был Тредьяковский, как не вечный труженик?»[9]

Примечания

  1. ↑ Шуты при дворе императрицы Анны Иоанновны. Дата обращения: 17 июня 2016. Архивировано 13 августа 2016 года.
  2. ↑ 2,0 2,1 Курилов, 2005, Елизаветина Г. Г. Живучесть легенды. Представление о В. К. Тредиаковском в русской публицистике середины XIX века, с. 259.
  3. ↑ Ермолаева Н. В. Прижизненные издания произведений В. К. Тредиаковского и А. П. Сумарокова, хранящиеся в Научной библиотеке им. Н. И. Лобачевского // Библиотека Казанского университета: фонды, раритеты, история... : [арх. 22 августа 2016] / Науч. ред. В. В. Аристов. — Казань : Изд. Казан. ун-та, 1989. — С. 24—33. — 100 с.
  4. ↑ Эрмитаж Императорский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  5. ↑ Пекарский, 1873, с. 225.
  6. ↑ Кибальник, 2012, с. 396.
  7. ↑ Радищев А. Н. Памятник дактилохореическому витязю : [арх. 11 августа 2016]. — М.—Л. : Изд. АН СССР, 1941. — Т. 2, кн. Полное собрание сочинений. — С. 201—222. — 432 с.
  8. ↑ Курилов, 2005, Большухина Н. П. Рыцари Просвещения: Тредиаковский, Радищев, Пушкин, с. 194—216.
  9. ↑ Пушкин А. С. Table-talk // Сочинения в трёх томах. — М. : Худож. лит., 1987. — Т. 3: Проза. — С. 427. — 538 с.
  10. ↑ Курилов, 2005, Елизаветина Г. Г. Живучесть легенды. Представление о В. К. Тредиаковском в русской публицистике середины XIX века, с. 259—260.
  11. ↑ Курилов, 2005, Елизаветина Г. Г. Живучесть легенды. Представление о В. К. Тредиаковском в русской публицистике середины XIX века, с. 260.
  12. ↑ Курилов, 2005, Елизаветина Г. Г. Живучесть легенды. Представление о В. К. Тредиаковском в русской публицистике середины XIX века, с. 261.
  13. ↑ Пумпянский, 1941, с. 249.
  14. ↑ Курилов, 2005, Елизаветина Г. Г. Живучесть легенды. Представление о В. К. Тредиаковском в русской публицистике середины XIX века, с. 261—262.
  15. ↑ Курилов, 2005, Елизаветина Г. Г. Живучесть легенды. Представление о В. К. Тредиаковском в русской публицистике середины XIX века, с. 262.
  16. ↑ Курилов, 2005, Елизаветина Г. Г. Живучесть легенды. Представление о В. К. Тредиаковском в русской публицистике середины XIX века, с. 263.
  17. ↑ 17,0 17,1 Курилов, 2005, Елизаветина Г. Г. Живучесть легенды. Представление о В. К. Тредиаковском в русской публицистике середины XIX века, с. 265.
  18. ↑ Крючков, Н. Н. Артемий Петрович Волынский :личность и деятельность. Дис. канд. ист. наук. 07.00.02 - Отечественная история. Научная электронная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat (2008). Дата обращения: 17 июня 2016. Архивировано 1 июля 2016 года.
  19. ↑ Алексеева, 2009, с. 447.
  20. ↑ Вадим Шефнер. Василию Тредиаковскому посвящается. Лаборатория фантастики (1966). Дата обращения: 17 июня 2016. Архивировано 11 мая 2015 года.
  21. ↑ Семёнов В. Б. Шефнер Вадим Сергеевич : [арх. 1 октября 2016] // Русские писатели 20 века: Биографический словарь. — 2000. — С. 769—770.
  22. ↑ Венок Тредиаковскому, 1976, Кононко Е. Н. В. К. Тредиаковский в творчестве Вадима Шефнера, с. 101.
  23. ↑ 23,0 23,1 Венок Тредиаковскому, 1976, Кононко Е. Н. В. К. Тредиаковский в творчестве Вадима Шефнера, с. 102.
  24. ↑ В. К. Тредиаковский и русская литература XVIII-XX веков: материалы международной научной конференции, 5—6 марта 2003 г. : [арх. 16 августа 2016] / Сост. Г. Г. Исаев. — Астрахань : Изд-во Астраханского гос. университета, 2003. — С. 97, 124—125. — 145 с.
  25. ↑ Венок Тредиаковскому, 1976, Из краеведческой хроники, с. 103.
  26. ↑ Арлекин (Судьба гения, век XVIII). Лаборатория фантастики (1996). Дата обращения: 17 июня 2016. Архивировано 18 августа 2016 года.
  27. ↑ Филатова А. И. [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0010/ae1f22e6.shtml Алешковский Пётр Маркович] // Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Т. 1. — 2005. — С. 58—60.

Литература


Источник — https://xn--h1ajim.xn--p1ai/index.php?title=Василий_Тредиаковский_в_художественной_литературе_и_публицистике&oldid=10969062